— Фолкленд — дурак, — произнес Дервиштон посреди всеобщего молчания. — Провожает очаровательную мисс Херст сюда, к нам! Я бы увел ее на другой конец стола, подальше от соперников.

Александр наблюдал, как виконт с его безвольным подбородком усаживает Кейтлин за стол напротив и наискосок от него. Девушка смеялась, слушая виконта, а тот смотрел на нее с обожанием. Александра просто затошнило.

Он повернулся к Дервиштону, собираясь сказать ему какую-нибудь колкость, и с удивлением увидел, что взгляд молодого лорда тоже прикован к Кейтлин.

— Смотри внимательно, — прошептал он Александру. — Не пожалеешь.

— Куда смотреть?

Дервиштон не ответил, глядя на Кейтлин как зачарованный.

Выругавшись про себя, Александр тоже принялся разглядывать Кейтлин. Лучи утреннего солнца косо падали ей на лицо, лаская кожу цвета сливок и зажитая огнем ее золотистые волосы. Длинные ресницы, темные и густые, притеняли карие глаза, и они казались еще темнее. Мисс Херст выглядела свежей и прекрасной. Хотя ничего другого Александр и не ожидал.

— И что? — раздраженно пожал он плечами.

— Вы, кажется, не умеете ждать. — Дервиштон бросил мимолетный взгляд на Александра, затем снова уставился на Кейтлин. — Терпение, вы все увидите.

Александр презрительно усмехнулся, но тут Кейтлин наклонилась над тарелкой и закрыла глаза с выражением глубочайшего удовольствия. Это было скорее лицо женщины, томимой любовным желанием.

У Александра немедленно перехватило в горле, а сердце учащенно забилось.

— Что, черт возьми, она делает?

— Полагаю, нюхает ветчину…

Голос Дервиштона странно хрипел.

Впрочем, голос Александра тоже отказал бы ему, вздумай он заговорить, наблюдая, как Кейтлин наслаждается ароматом своего завтрака.

Улыбнувшись, она взяла вилку и нож… и облизнула губы.

— Боже правый, — хрипло прошептал Дервиштон.

Александр был точно в огне. На один безумный миг ему представилось, что это зрелище принадлежит ему одному, предназначено для него, и никого больше.

Кейтлин поддела вилкой маленький кусочек ветчины и поднесла его к губам.

И если выражение ее лица казалось ему восторженным, он ошибался. Вот сейчас он увидел неприкрытый чувственный восторг — и это было выше всяких описаний.

— Она что, ест впервые в жизни?

Дервиштон тихо возразил:

— Думаю, она восхищается изысканностью блюд.

— Яиц и ветчины?

— Приправленных луком, сливочным маслом со щепоткой чабреца — у Роксбурга отменная кухня. Яредко…

Туг Кейтлин поднесла к губам вилку с кусочками яйца.

— Черт!.. — выдохнул Дервиштон, наблюдая, как она медленно жует, закрыв глаза, и ее губы становятся влажными.

В самом деле! Девица, конечно, одарена талантом привлекать к себе всеобщее внимание, но это было уж чересчур. Все присутствующие мужчины смотрели, как она ест, — даже Роксбург, на увядшем лице которого застыла жадная гримаса.

Александр сжал зубы. Затем наклонился вперед и произнес четко и ясно:

— Мисс Херст, я никогда не видел, чтобы женщина проявляла такой интерес к еде.

Кейтлин опустила вилку.

— Уверена, что все присутствующие едят с не меньшим аппетитом.

Она повернулась к мисс Огилви, которая уже успела занять место за столом:

— Вам так не кажется, мисс Огилви?

— Ах, у каждого своя слабость, — поспешно ответила мисс Огилви. — Например, никто так не обожает шоколадный торт, как я.

Сидящий рядом с ней лорд Кейтнесс усмехнулся:

— Всем известно, я могу съесть прорву трюфелей.

— Не заблуждайтесь насчет Маклейна, — добавил Дервиштон, ехидно подмигнув. — Он чуть не подрался с нашим хозяином из-за последней груши.

Кейтлин захлопала ресницами:

— А были груши?

Наклонившись вперед, она уставилась на тарелку Маклейна с выражением страстной тоски на лице.

Александр стиснул зубы, почувствовав внезапно укол неизвестной ему доселе ревности. «Боже правый, да я ревную к дурацкой груше!» Смешная мысль привела к еще большему раздражению. Он воскликнул, исполнившись мрачной решимости: