— Итак, спрашиваю в последний раз, мой друг: кто вы и каким образом попали сюда?

Голос Торнхилла прозвучал очень резко. Правда, я не совсем был уверен, что его звали Торнхилл, так как мужчина, явно не отличаясь особым терпением, представился мне, глотая слова.

— Меня зовут… — я запнулся, отчаянно копаясь в памяти, и взглянул на Торнхилла со смешанным чувством страха и недоумения, которое только усилило и без того уже едва скрываемый им гнев.

От бессилия мне хотелось кричать. Это совсем не было похоже на амнезию, которой я никогда не страдал. Я очень хорошо знал, кто я, и прекрасно помнил, что произошло. Названия, события и факты надежно запечатлелись в моей памяти, но всякий раз, как только я обращался к ней и хотел назвать свое имя или рассказать еще о чем-нибудь, невидимая рука проводила по моему сознанию и все стирала. Я чувствовал себя в положении человека, который проснулся и вдруг понял, что больше не может ходить.

— Ладно, — с нескрываемой злостью произнес Торнхилл и тяжело вздохнул. — Если вам нравится играть со мной в непонятные игры, можете продолжать в том же духе. Но потом не возмущайтесь по поводу напрасно потраченного времени.

Он усмехнулся — почти так же дружелюбно, как змея, которая приготовилась проглотить жирного кролика, — и сел за письменный стол, подперев кулаком двойной подбородок. Бесспорно, Торнхилл был самым толстым человеком, которого я когда-либо видел. Он так медленно двигался, что создавалось впечатление, будто он не идет, а плавно перетекает из одного места в другое. Однако в отличие от большинства толстяков он не был ни добродушным, ни приветливым.

— В принципе, я и так знаю, как вас зовут, — угрюмо заявил он.

Что ж, по всей видимости, этот человек знал больше, чем я. Естественно, я тоже знал свое имя. Оно звучит как…

— Мне жаль, мистер Торнхилл, — пробормотал я. — Я…

— Инспектор Торнхилл, — холодно поправил он меня. — Инспектор Торнхилл из Скотленд-Ярда. Комиссия по расследованию дел об убийствах, если быть точным.

Комиссия по расследованию дел об убийствах? В следующее мгновение ледяной ужас пробил черный хаос, в который превратились мои воспоминания. Но у меня не было желания слишком вникать в смысл этих слов.

— Итак, мистер Андара, — продолжил Торнхилл с торжествующим блеском в глазах, — как я уже говорил, ваше имя нам известно.

— Андара?

Я взглянул на него с недоумением.

— Почему вы так решили?

Торнхилл холодно улыбнулся.

— Неужели, уважаемый, вы забыли, что внизу, в холле, висит ваш портрет? — ухмыляясь, спросил он.

В моем сознании как будто что-то щелкнуло, и часть моих воспоминаний неожиданно высвободилась. Я увидел перед собой портрет с небольшой медной табличкой, на которой было указано имя.

Разумеется, человек, изображенный на этом портрете, был мне хорошо знаком.

— Это не я, — пожав плечами, возразил я. — Это мой отец. А меня зовут… Крэйвен. Роберт Крэйвен.

— Крэйвен? — Торнхилл наморщил лоб и строго посмотрел на меня, но больше ничего не сказал.

Насколько я помнил, на табличке была указана и дата, так что мой возраст никак не мог соответствовать пятидесяти пяти годам, что инспектор, конечно же, понимал.

— Значит, это ваш отец, — сказал Торнхилл после небольшой паузы. — Признаться, вы действительно очень похожи на него.

То, каким тоном он произнес эти слова, мне совсем не понравилось. Посмотрев на полицейского, я заметил, что его взгляд был прикован к моей белой пряди. Большинство людей, которые видели меня в первый раз, не могли удержаться от беглого замечания по поводу зигзагообразной пряди, доставшейся мне от отца. Очень многие воспринимали ее как следование капризу моды и считали меня слегка поведенным на своей внешности франтом. Некоторые знакомые, правда, догадывались, что с этой прядью связано что-то особенное, но не задавали лишних вопросов. И только единицы интуитивно чувствовали, что с белой прядью связана не совсем приятная тайна. У меня сложилось впечатление, что Торнхилл относится к последней группе.

Если бы я только мог выразить словами собственные мысли! К счастью, в моей голове все сохранилось, и казалось, что достаточно только протянуть руку, чтобы воспользоваться этим знанием, но между мной и моим сознанием стояла невидимая стена.

— Значит, тогда вам принадлежит и этот дом, — продолжил инспектор после долгого молчания.

Я вновь почувствовал толчок. Невидимая рука бесцеремонно проникла в мой разум, зондируя его, как будто что-то искала. Кто-то играл с моими воспоминаниями, но этот кто-то явно был неграмотным.

— Что… случилось? — поинтересовался я.

Торнхилл удивленно поднял левую бровь, похожую на волосатого червяка, который залез на его блестящий от пота лоб.

— Вы действительно этого не знаете? — спросил он. Хотя его голос оставался холодным, в нем появились дружелюбные нотки.

Один из помощников подошел к инспектору и что-то шепнул ему на ухо. Здесь, в комнате, их было трое, но, судя по шуму, доносившемуся из разных уголков дома, к нам явилась целая армия полицейских. Торнхилл прогнал помощника нетерпеливым жестом и только прорычал: «Позже!»