– Не буду мешать…

– Не мешай, – согласился парень. – Тем более что лирика эта бывает два дня в навигацию. И часов через шесть начнется приличный шторм.

– Откуда знаешь?

– По штилю и облакам. Подними взгляд.

Сашка посмотрел вверх. В безоблачно чистом небе, где-то в середине зенита вытянулись три плотных чечевицеобразных облачка.

– Штормовые облака. Радуйся.

– Чему?

– Ты же спешишь? Побежим на отстой. И именно в Тикси.

Сашка стоял у поручней. Начинал задувать легкий ветер. Ветер доносил из-за надстройки тихое бренчание гитары.

Вскидываясь на волнах, гидрографическое судно спешило к востоку, Волка еще не была злой, но ветер уже срывал водяную пиль с верхушек, бросал ее на палубу и завывал в снастях и надстройке. Ребята в штормовках мотались по палубе, убирали разбросанное оборудование, вещи.

Сашка Ивакин прилепился к поручням. Лицо его было мокрым.

Сзади возник бородач все в той же полярной куртке на голом теле. Куртка и тело блестели как лакированные.

– Пойдем, поможешь! – крикнул он.

За надстройкой было сравнительно тихо. С десяток бочек, обмотанных тросом, шевелились как живые.

– Не могу трос затянуть, – выдохнул бородач.

– Закрутить надо ломиком, – быстро предложил Сашка.

– Закрутишь его…

– Тащи ломик, – приказал Сашка. Толстенный трос не хотел закручиваться в петлю. Сашка налег, трос еле-еле подался. Сашка закусил губу и провернул лом один раз, второй. Бочки мертво стянулись.

– Силен! – одобрительно выкрикнул бородач.

– Давай доски. Расклинить надо.

Сашка забрался на бочки и обухом топора стал вбивать куски досок между бочками.

Волна вздыбила палубу, Сашка затанцевал на бочках, но удержал равновесие. Осмотрелся, спрыгнул на палубу, мокрый и счастливый.

– Порядок! – удовлетворенно крикнул парень. – Теперь в трюм, там надо кое-что закрепить.

…Оживленные, мокрые, ребята сидели в крохотной кают-компании вокруг пляшущего стола. Бородач со смехом рассказывал:

– Я говорю: Саша, не налегай. Судно у нас хлипкое. А он…

Сашка усмехнулся.

Сверху пробарабанил по ступенькам парень в зюйдвестке.

– Да-ает! Хлебнем в эту ночку!

– Льдов бы не нагнало. Напоремся в темноте и…

– Прибегает тот пассажир и спрашивает: «Господин капитан. Сколько до ближайшей суши?» – «Две мили», – хрипит капитан. «Направо или налево, господин капитан?» – «Вниз», – хрипит капитан.

Судно моталось на волнах, вскидывалось вверх, зарывалось носом. Низкие рваные тучи висели над самым морем, и совсем низко прорезал эту сумятицу желтый холодный солнечный луч.

Обтрепанное штормом, судно стояло на рейде. Поручни были сорваны, мачта антенны согнулась, и обрывок антенного тросика с гирляндой изоляторов неряшливо свисал с нее. С судна спустили шлюпку.

Они пристали к низкому галечному берегу.

Сашка выпрыгнул первым, вытащил нос шлюпки. Курчавый юнец с завистью посмотрел на Сашкину фигуру и вдруг спросил:

– Вы спортом не занимались?

– Было дело. Горные лыжи.

– И разряд?

– Мастер. Просто мастер. До заслуженного не дотянул.

– Цыц, Витек, – оборвал его Борода. – Вот представь себе, что из этого сопляка лет через пять будет гидрограф, – обратился он к Сашке. – Отказываешься верить рассудку.

Сашка улыбнулся.

– Держи, – бородач протянул Сашке конверт. – Что это?

– Полета рублей и обратный адрес. Перешлешь, когда сможешь.

– Я обойдусь, – спокойно сказал Сашка.

– Не будь под конец пижоном, – поморщился бородач. – Попрошу об одном. Если ты все же турист, напиши мне об этом честно. Я себе полголовы обрею.

– За что ты их так?

– Не переношу, когда без дела шляются по земле. Вопят дурацкие песни и стреляют куда попало. У меня с ними личные счеты.

– Будь! – попрощался Сашка.

– Давай чапай. Удачи тебе.

Сашка вскинул рюкзак. Бородач столкнул шлюпку. Витек возился с мотором.

…Он шел по берегу моря. Море было свинцовое, еще не опомнившееся от ночной передряги. Крохотная крачка с отчаянным криком спикировала на Сашку, взмыла, снова спикировала.

Все это время и ребята, и чайка, и берег были для Сашки как бы размыты.

Над головой, выпустив шасси, с ревом прошел оранжевый самолет полярной авиации.

В море впадал маленький прозрачный ручей. Сашка сел на корточки, поднял яркий мокрый блестящий камешек. Второй. Камешки тоже были размыты.