— Привел мой продюсер Яков Захожин, — ответила Татьяна, — ему Алмаз тоже должен десять тысяч долларов, вот он и решил заодно с Насосовым сорвать и свой долг с певца.

И тут в домофон позвонили, Татьяна взглянула на монитор и увидела сначала огромный букет роз, а уже потом извиняющуюся мину Захожина.

— Сам пришел! — сказал Краб, тоже узнав продюсера. — Пусть заходит!

— Папа, не надо только его бить, — попросила Татьяна, открывая дверь подъезда, — я тебя прошу, давай сначала во всем разберемся.

— Хорошо, — покорно согласился Краб, — сначала разберемся…

Матвей на всякий случай встал с пуфика и отошел в сторонку ближе к кухне. Характер Краба он успел уже изучить. Дверцы лифта в подъезде открылись, Татьяна щелкнула замком и толкнула дверь наружу. В щель просунулся букет ярко-красных роз. Захожин еще не видел, что за косяком двери стоит Краб, потому улыбался Татьяне и начал с порога произносить извинительную речь.

— Татьяна, просто меня, дурака, я всё исправлю…

Но закончить речь ему не дали, Краб вынырнул из-за косяка, схватил за плечо и с ходу врезал ему в солнечное сплетение под букет, потом перехватил за загривок и насадил его пах на свое колено. Продюсер букет выронил, розы рассыпались на полу и Захожин рухнул на них на колени. Жесткие шипы впились в пухлые коленки, продюсер хотел закричать, позвать на помощь, но не мог даже вдохнуть. Краб затащил его за шиворот в квартиру, швырнул на пол и захлопнул тяжелую дверь, подавив розы. Захожин рухнул на паркет, словно мешок картошки, сброшенный колхозником с кузова полуторки.

— Папа!!! — вскрикнула Татьяна. — Я же просила его не бить, а сначала разобраться!!!

Краб в сердцах стукнул себя ладонью по лбу и сказал с досадой:

— Извини, дочь, перепутал, ночь была такой трудной, я не выспался! Ты мне сказала сначала разобраться, а потом бить? Вот ёлки-палки, а я-то подумал, что сначала бить, а потом разбираться!

— Да ну тебя, — махнула рукой Татьяна, понимая что отец просто дурачится.

В принципе Захожину поделом досталось, он и правда притащил в её дом отморозков, а потом прятался в коридоре, когда Татьяну били. Захожин валялся на полу не эстетично. Продюсер на полу всегда выглядит не эстетично, особенно, если он еще воздух хватает ртом не в силах вдохнуть. Краб присел перед ним на корточки и сказал:

— Сейчас отдышишься и расскажешь мне где искать этих кредиторов, которые приходили сюда, пока меня не было!

Захожин торопливо закивал, показывая, что он с радостью все расскажет и покажет, лишь бы его больше не били.

Из кабинета Хорьковского его помощник и два охранника после окрика своего шефа: «Вон отсюда!» вылетели пулей, захлопнув за собой дверь. Магнат подскочил к Алмазу, схватил его за грудки, толкнул и прижал к стенке. Глаза его светились бешенством и Алмаз подумал о том, что, наверное, не стоило вот так резко и неожиданно рассказывать магнату о изменице-жене, нужно было сначала как-то мягко подвести к этому.

— Где она была с этим Владиком, говори? — свирепея еще больше шипел прямо в лицо Алмазу Хорьковский, брызгая слюной. — Где она была?

— У певицы Татьяны, — ответил Алмаз, — я жил у Татьяны по семейным обстоятельствам,

пару дней, а сегодня утром ваша жена Виктория пришла туда с братом Татьяны Владиком. Она говорила, что вы в Сибири и у неё есть время оторваться.

— Оторваться… — непроизвольно повторил магнат, ошеломленный известием.

Он вроде как успокоился, у Алмаза с души камень упал, но вдруг магнат дернул на себя Алмаза и коленом врезал ему в пах. Певец ойкнул, побледнел и на его бледном лице отчетливо проступили синяки, оставленные громилами Насосова. Хорьковский отпустил лацканы Алмаза и певец медленно завалился на бок рядом с плинтусом.

Хорьковский подошел к столу, взял с него бутылку «Боржоми», открыл отвинчивающуюся крышку и стал наливать в стакан. Рука его заметно дрожала, горлышко бутылки колотило по краю стакана мелкой дрожью. Алмаз на полу корчился от невыносимой боли.

Магнат сделал несколько небольших глотков минералки, поставил стакан на стол, подошел к Алмазу и спросил:

— Откуда ты знаешь, что это была моя жена? Ты что помнишь её в лицо?

— Да она сама мне рассказывала, что она ваша жена, — сквозь зубы процедил Алмаз

сведенные от боли, — она болтушка.

— Она доверчивая очень, — сказал магнат, — она ж не думала, что ты такая сволочь побежишь мне «стучать»!

— Так что я еще и виноват? — возмутился Алмаз. — Я как честный человек, просто обязан был…