5 октября

Стрельбы из пулемета. Во второй половине дня — «атака из положения непосредственного соприкосновения с противником». Вечером усталые засыпаем в наших бараках.

6 октября

Атака на противника, находящегося в системе окопов и вклинение в его боевые порядки. Попеременно исполняем обязанности командира отделения.

После вечерней чистки оружия меня вызвал начальник курса:

— Лейтенант Кноблаух, утром я наблюдал на занятиях за вашими действиями. Вы всегда служили в люфтваффе?

— Нет, господин капитан. Я был призван в пехоту и во время Западной кампании воевал в 95-й пехотной дивизии!

— Теперь все ясно. Вам здесь совершенно нечего делать. В заключительной аттестации я предложу вашу кандидатуру для учебы на курсах командиров рот! — С этими словами он меня отпустил.

23.00. Мы вышли из лагеря и отправились на ночные стрельбы. Потом были ночные тактические учения.

7 октября

В 4.00 мы возвратились в расположение совершенно измотанными. Мое ранение в легкие сказывается на физическом состоянии гораздо сильнее, чем мне того бы хотелось.

Во второй половине дня — отработка действий в боевом разведывательном дозоре. После захода солнца чувствуется заметное похолодание.

8 октября. При отработке наступления с выдвижением из глубины действую за командира взвода. Прорыв, преодоление траншей противника. Все получается довольно хорошо. Мои товарищи-офицеры в ролях стрелков, пулеметчиков и командиров отделений играют с полной отдачей.

Утром 11 октября отрабатываем «бой в лесу», а после обеда изучаем малый панцерфауст и панцершрек. После изучения теории и устройства приступаем к практическим стрельбам. Действие кумулятивного заряда — потрясающее!

12 октября

В учебном плане стоит: «Ближний бой и бой в населенном пункте». Обычные в этом случае приемы отрабатываются слишком условно. У тех, кто недостаточно себе их представляет и будет действовать медленно, не будет никаких шансов.

13 октября

Отрабатываем «действия в боевом разведывательном дозоре ночью». Ели в последний раз только в обед. Сейчас уже 21 час. Голод дает о себе знать. На наши слова о том, что неплохо бы было поужинать, руководитель занятий заявил:

— Господа, здесь подготовка приближена к боевой. Вы должны быть к этому готовы!

Подготовительный курс завершился 14 октября. Для многих из нас он был очень коротким. Вечер мы провели в ресторанчике «Кукурузный початок». Находчивый товарищ где-то купил диких уток, хозяин заведения их очень вкусно приготовил, и мы съели их в тесном кругу.

15 октября

Поезд доставил нас в Восточную Пруссию. Днем позже мы прибыли в Кёнигсберг. 17 октября мы отправились дальше: Либау, Клеменсвальде. Теперь мы находились в Эльхнидерунге, восточнее Курише Хафф.

В местечке Гр. Британиен мы вышли из поезда. Казалось, что в связи с близостью фронта никакого транспортного сообщения здесь нет. Я встал на постой в доме семьи Хельвиг. Я удивился спокойствию этих людей. Хотя советские войска уже захватили Кукернезе и стояли в 20 километрах от Мемеля, они были почти убеждены в том, что немецкие части не дадут им прорваться на территорию рейха.

До линии фронта в Кукернезе было около 10 километров. Здесь действовал парашютно-танковый корпус.

Если «Иванам» удастся прорваться в южном направлении, население окажется в мышеловке. Между тем приготовлений к бегству незаметно.

18 октября

Представление командиру корпуса. Офицерское пополнение построилось. На «сцену» вышел командир корпуса генерал-майор Шмальц. После приветствия он сказал, что мы слишком медленно добирались до фронта. Конечно, яснее свой упрек он сформулировать не смог. Я подавил в себе нараставшее возмущение.

Вышел адъютант с большим списком в руках и зачитал распределение офицеров по разным войсковым частям. Среди других я услышал: «Лейтенант Кноблаух — штурмовой батальон корпуса. Командир как раз здесь, он вас возьмет с собой».

Я прошел на другую сторону здания штаба и представился командиру штурмового батальона старшему лейтенанту Леману. Он приветствовал меня пожатием руки, посмотрел на меня и спросил, указывая на серебряный знак за ранение на моем кителе:

— Что за ранение было у вас? Есть ли какие-нибудь недомогания?

— Я ослеп на левый глаз.

Леман сказал, что при таком физическом недостатке я не могу служить в штурмовом батальоне. Вместе со мной он пошел к адъютанту и изложил ему суть вопроса. Тот глянул в свой список и все быстро решил: