— Этого достаточно… Я сейчас же и приступлю к делу.

— Действуйте… Исполнение моего обещания не заставит себя ждать.

— Я вполне доверяю вашему слову, но обстоятельства могут разлучить нас после… случая.

— И вы хотели бы иметь деньги на руках? Что же, это справедливо… В тот день, когда вы придете и скажете: «Все готово! Берта Леруа в наших руках. Она будет устранена завтра» и предоставите этому доказательство, я передам вам чек в двести тысяч франков на имя моего банкира.

— Хорошо, господин герцог, для подготовки дела мне нужны деньги.

— Много?

— Чем больше, тем лучше.

Жорж достал несколько банковских билетов и подал их полицейскому.

— Благодарю вас! Вы можете на меня рассчитывать.

— Что же мне теперь делать?

— Ждать… И вам не придется долго ждать.

Забрав деньги, Тефер распростился и вышел.

После ухода полицейского Жорж де Латур-Водье долго сидел мрачный и задумчивый, опустив голову на грудь.

Пробило одиннадцать часов. Герцог поднялся и открыл окно.

Небо было черно, как чернила. Дождь шел по-прежнему.

Жорж запер окно, надел толстое пальто и маленькую круглую шляпу, достал из ящика стола связку ключей и, погасив лампу, тихо вышел из своей квартиры. У него был ключ от наружной двери, и поэтому он мог выйти из дома, не разбудив привратницу.

Он оглянулся. Прохожие были редки в этом отдаленном квартале при такой ужасной погоде.

Не было видно ни одного фиакра.

Герцог де Латур-Водье, которому была очень неприятна перспектива идти пешком, направился к набережной.

Через несколько минут позади него послышался стук экипажа. Он обернулся и увидел фонари фиакра.

Поравнявшись с герцогом, кучер, чуя в нем возможного клиента, придержал лошадь и крикнул:

— Эй, господин, не надо ли вам карету? Славная лошадь! Чуть не английская. Если вам угодно, я к вашим услугам.

Герцог жестом ответил утвердительно и, усевшись в фиакр, велел ехать на Университетскую улицу.

— Какой номер? — спросил кучер, который был не кто иной, как наш старый знакомый Пьер Леруа.

— Я скажу, когда надо остановиться. Я беру вас по часам.

— Понимаю… Одиннадцать часов десять минут по моей луковице… Ну! Милорд!

Бич щелкнул, и Милорд пустился стрелой.

На углу Университетской улицы герцог велел остановиться.

— Подождите меня здесь, — сказал он Пьеру, положив ему в руку пятифранковую монету.

— Я буду ждать сколько угодно, но зачем же вы платите мне вперед?

Жорж не ответил и пошел вдоль улицы.

Кучер провожал его глазами.

— Как глупы эти буржуа, честное слово! — пробормотал он. — Э, голубчик, когда хочешь скрыть, куда идешь, не надо брать фиакр. У нашего брата хорошие глаза, и нас на мякине не проведешь. Это напоминает мне историю с барышней, которая вскружила голову моему племяннику Этьену и которую я возил на Королевскую площадь. Впрочем, может быть, буржуа ошибся номером… Во всяком случае, он не собирается удрать от меня, так как заплатил вперед.

Рассуждая, Пьер Лорио продолжал следить глазами за своим седоком.

Он увидел, как тот остановился перед калиткой в стене сада, вынул из кармана связку ключей, выбрал один и вставил его в замок.

«А! А! — подумал Пьер Лорио. — Вот куда ему надо, как раз четыре дома дальше. Он идет не домой, так как велел мне ждать. Хорошее время и хорошая погода для визитов! Разве это влюбленный идет к своей красавице? Но он не похож на купидона… Я так думаю, что это скорее муж подстерегает жену. Точно он этим чему-нибудь поможет! Мужья ужасно меня забавляют!»

Пьер закутался в свой каррик с тридцатью шестью воротниками, закрылся как можно лучше кожаным фартуком и стал терпеливо ждать своего седока.

Парижский кучер видел столько вещей, что он по природе вовсе не любопытен, но если только кто-нибудь вздумает окружить себя тайной, это задевает его самолюбие, и он старается понять, что от него скрывают.

Если бы герцог остановился прямо у того места, куда направлялся, Пьер Лорио, по всей вероятности, тотчас бы заснул. Но седок вздумал хитрить, и он стал следить за ним и строить догадки.