– Уважаю, – прокряхтели за перегородкой. – Ты, Кирилл Генрихович, школу не бросай, учись. Большим человеком станешь!

Вновь оказавшись в читальном зале за своим столом, Кирюха ощутил дрожь в коленях. Успокоиться! Успокоиться и обдумать.

Во-первых, те, кто охотится на Юкки, действительно серьезные ребята. Впрочем, нет ничего сверхъестественного в том, как легко они установили личность студента Шнеемана. Вся информация есть в базе данных института, добыть ее при желании нетрудно. Разговор в туалете – лишь психологическая атака, наверняка этой процедуре подвергли многих обитателей общежития, и не только студентов, но и персонал. («...В общаге крыса завелась», – слова охранника Константина.) Этим серьезным людям ничего бы не стоило свободно войти в общагу, заплатив кому надо, но вряд ли из такой затеи вышло бы что-то путное. Посторонние личности, массовые обыски, крик, хаос, неразбериха – под шумок всегда легче удрать. Нет, работать надо осторожно.

Есть другой немаловажный момент. Из уст незнакомца Кирюха получил новую и – главное! – абсолютно правдоподобную версию того, что происходит. Девка сбежала от богатого родителя в поисках приключений, признаваться в этом она, конечно же, не собирается, поэтому загадочно молчит либо сочиняет небылицы. Аввакум – если его действительно так зовут – кто-то из ближайших приближенных отца Юкки или, возможно, специально нанятая ищейка. Ну а розовый рюкзак-кролик набит украденными деньгами – пачками евро, долларов, иен – а в боковом кармане лежит мелочь на карманные расходы: всякие пятисотрублевки и сотенные.

...Кирюха ополоснул пустую тарелку под краном, занес ее в комнату и отправился наверх. Между седьмым и восьмым этажами он повстречал Константина с недокуренной сигаретой в зубах.

– Тебя жду, Кирилл, – сказал он, моментально погасив сигарету. Серьезность его лица и твердость голоса ничего хорошего не предвещали. – Вопрос один есть к тебе.

– Спрашивай.

– Сначала присягу дай.

«Милитарист убогий», – подумал Кирюха.

– Поклянись, что скажешь правду. И от ответа не увильнешь.

– Это обязательно?

– Вот ты и вилять начал, – охранник улыбнулся с укором. – Значит, что-то скрываешь.

– Ничего не скрываю. Весь твой.

– Так ты клянешься или как?

– Клянусь, – Кирюхе хотелось одного: поскорей уйти, чтобы не видеть красные обвислые щеки Константина.

– Как звали ту девчонку, с которой я тебя застал?

– Какая тебе разница? – возмутился парень. – Сам сказал: спи с кем хочешь, это не мое дело.

– Все поменялось, Кирилл. Это действительно не мое дело, я только хочу убедиться, что эта девка наша, общажная.

– Ловишь своих нелегалов? Ее зовут Маша.

– Какая Маша? У меня здесь полсотни Маш.

– Грызлова, Костян. Грызлова.

Лицо охранника заметно изменилось, приобретя выражение изумленной брезгливости:

– Это правда, Шнееман?

– Спроси у нее, сходи, узнай. Только где ты ее найдешь?

Последний вопрос Кирюхи был вполне логичным. Уже третий год подряд Мария Грызлова кочевала из комнаты в комнату, будто переходящее знамя. Ни красивой внешности, ни складной фигуры, ни ума, ни вкуса в одежде и косметике, ни умеренности в еде и выпивке природа ей не дала. Всего одно качество делало Машу неотразимой в глазах парней: безотказность. «Ты ее уже попробовал?» – спрашивали старшекурсники у перваков. Грызлова ублажала парней не только в койках – на балконах, в туалетах, в душевой, на лестнице, в коридоре... Говорили, что с помощью своих навыков она исхитрялась даже сдавать некоторые экзамены.

– Ты шутишь! Ты ж не такой!

Кирюха улыбнулся с иронией:

– Кто сказал?

Щеки Константина стали двумя воздушными шарами, которые то надувались так, что вот-вот лопнут, то с шумом выпускали воздух. Он тяжело пыхтел:

– С Грызловой? Ты?! Как ты с ней спутался?

– Легко... – пожал плечами Кирюха. – Напоил, шоколадкой угостил...

– Не верю все равно!

– Ты слышал ее голос. Разве не узнал?

– Да не помню я, не вслушивался... Ты скажи: она что, лучше, чем Оля? Ты Олю ради этой поблядушки бросил?!

– Да нет! Все совсем не так. Я еще до этого решил с Олей расстаться...

– И тут же с Грызловой перепихнуться? Не понимаю я тебя, вообще не понимаю.

– И не надо об этом! Увидимся, Костян.

Кирюха устремился вверх по ступенькам. Второй раз за день он стал клятвопреступником. Дважды обещал говорить правду и дважды соврал. На том свете зачтется? Или все же будут приняты во внимание смягчающие обстоятельства?

Он постучал в дверь актового зала условленными четырьмя ударами.

– Я гляжу, вы времени зря не теряли! – заметил он, войдя.

– Вот именно, зайчик, – кивнула Настя, на ее шее темнела крупная точка – свежий ожог от сигареты. – За сегодня должны управиться...

– Да, а потом обои на стены поклеим, все остальное покрасим, и финиш, – продолжил за нее Антон. – Еще двое суток, максимум трое – и будем сдавать объект. Куда потом твою девчонку определить – ума не приложу. Твою ДОРОГУЮ девчонку, – он ухмыльнулся и подмигнул Кирюхе незаметно от Юкки, что находилась здесь же, в актовом зале. С большой разноцветной коробкой в руках она сидела, закинув ногу на ногу, на скамье и кидала в рот попкорн.