Несколько секунд оплеванный Мартин стоял на коленях. Смуглое лицо его исказила гримаса ярости, а черные глаза метали молнии. Оставаться побежденным он не мог. Резко выпрямился и бросился вслед за охранником, что-то вытаскивая из рукава на бегу. Раздался свист. Струна-удав- ка обвилась вокруг шеи охранника. Этим страшным оружием Лацис владел виртуозно. Как только удавка оказалась в нужном месте, Мартин начал быстро наматывать ее на кулак. Теперь уже недавний победитель рухнул на колени. Он лихорадочно пытался просунуть под струну пальцы. Не тут-то было! Удавка успела врезаться в кожу так глубоко, что все попытки освободиться от нее были обречены на провал. Лицо здоровяка сделалось пунцовым, глаза вылезли из орбит, а губы посинели.

– Эй, вы, двое из ларца! – ЧК остановил Лациса повелительным взмахом руки. – Хватит дурить. В другом месте будете свою сноровку показывать.

Чеслав не мог скрыть довольной улыбки. Его люди оказались сильнее отлично выдрессированных лубянских охранников. Лацис действовал правильно. Если не можешь победить врага в честном поединке, можно напасть и со спины. Победителей не судят.

Мартин убрал струну. Охранник ничком свалился на пол. Его товарищам стоило большого труда привести поверженного громилу в чувство. Лубянские убрались восвояси под торжествующий смех Гиви. Корбут отдал подручным парочку указаний и в одиночестве направился в конец платформы. Час пробил. Пришла пора встретиться с Томским. Взглянуть в глаза убийцам отца. Подготовить их к миссии, которая в конечном итоге обернется жестокой местью. Предварительная работа закончена. У Владара было достаточно времени, чтобы получше узнать сокамерников и найти с ними общий язык.

В этом всеведущий Чеслав ошибался. Кольцов не только не нашел с Томским общего языка, но и наоборот, они все время яростно спорили и были близки к тому, чтобы вдрызг разругаться. Правда, спорить приходилось на пониженных тонах, чтобы не услышали охранники.

– Только не надо этих вот баек о добреньком Иисусе! – кипятился Толик, страдая оттого, что вынужден говорить шепотом. – Никто не знает, каким он был на самом деле, может, все наоборот было. А Евангелия шлифовали на протяжении сотен лет десятки искусных редакторов. Вот и получилась в итоге хорошая литература, мистическая драма в прозе. Может, булгаковкий Иешуа Га-Ноцри в сто раз ближе к своему прототипу, чем этот ваш распятый римлянами полубог!

Владар чуть было не задохнулся от возмущения. Молодой анархист своими нахальными и бесхитростными выкладками зацепил старика за живое. Кольцов даже забыл на мгновение о боли в обожженной до кости руке. Но едва он открыл рот, чтобы возразить в том смысле, что Булгаков это и есть литература в чистом виде, а Евангелие – откровение, за которым скрываются такие бездны, что дух захватывает, как в разговор встрял молчавший до сих пор прапорщик:

– А по-моему, ваш Иисусик был просто фокусник.

Оба спорщика замолчали от неожиданности, зато прапор, отметив возросший интерес к своей особе, с видом победителя продолжал:

– Вот скажите, отец Владимир, церковь против магии?

– Да, церковь магию отрицает и порицает, – поглаживая седую бороду, кивнул священник.

– Однозначно?

– Однозначно, – снова кивнул священник.

– А как же волхвы, которые просчитали рождение Христа? Волхвы – значит волшебники, ведь так? Значит, маги. Где маги, там и магия. Рыбак рыбака видит издалека. Выходит, и Христос был тоже магом, а его чудеса – фокусы, как в цирке. Вот и получается, что есть хорошая магия, если служит церкви, и есть плохая, если наоборот.

Отец Владимир в душе посмеялся над наивностью прапорщика и рассказал, что подобным рассуждениям столько же лет, как и Евангелиям. Что главная задача этих четырех священных книг – доказательство божественной сущности Христа – выполнена вполне убедительно. А трое магов не просто астрологи и ученые, а провозвестники новой эры. Они, каждый своим путем, узнали о рождении чудесного младенца и принесли ему соответствующие дары: ладан, золото и мирру.

– Подумайте, Алексей, зачем фокуснику эти атрибуты Спасителя?

– Ну, откуда мне знать? – замялся сбитый с толку прапорщик. – Может, они ладана накурились? А может, как раз для магии? Лучше бы патроны принесли с калашом, и не Христу, а нам с Толиком.

Пока Аршинов выяснял интересующий его вопрос, Толик успокоился и взял себя в руки.

– Так значит, по-вашему, отец Владимир, доказано, что Иисус – Бог, – вернулся он к предмету дискуссии. – Сомневаюсь, но пусть будет так. Тогда почему он как раз на всемогущую личность не тянет. Слабоват. Гамлет какой-то, а не Господь Бог.

– Не стоит понимать образ Христа буквально, – улыбнулся Владар. – Он значительно сильнее, чем тот, кто лишь производит впечатление всемогущего. Вспомните Нерона. Власть этого человека была поистине беспредельной. Он управлял самой великой на то время империей. В его царствование ходили по городам нищие бродяги, называвшие себя христианами. Нерон скармливал их львам, распинал на крестах. И что? Кто помнит о Нероне сейчас? Он исчез, растаял, как страшный сон. А Иисусу поклоняются целые народы. Спрашивается: кто сильнее?