— У меня для тебя есть подарок.

Полезла в сумку, вытащила кусок мерцающего тонкого черного шелка, небрежно бросила на кровать. Он взглянул на него и опять на нее. Представил ее в этом шелке. Представил, как его срывает. Мурашки забегали в кончиках пальцев.

— По пути заскочила, кое-что купила.

Не сводя с нее глаз, Нэш положил розу на столик:

— Пока мне нравится.

— Дальше будет лучше. — Еще что-то достала и протянула.

Он нахмурился на DVD-диск, потом усмехнулся:

— Кино для взрослых?

— Читай.

Нэш с любопытством перевернул диск, охнул и просиял:

— «Беглый взгляд»?!

— Одобряешь?

— Еще бы, черт побери! Классика. Давно не пересматривал.

— Это не все.

Она перевернула сумку над кроватью. Вместе с туалетными принадлежностями вывалились три других диска. Нэш схватил их, как ребенок, нашедший подарки под рождественской елкой.

— «Американский оборотень в Лондоне»… «Кошмар на улице Вязов»… «Дракула»… Потрясающе. — Он со смехом схватил ее в объятия. — Что за женщина! Хочешь провести вечер, глядя страшилки?

— С продолжительными перерывами.

На этот раз «молния» расстегнулась одним резким рывком.

— Предлагаю начать с увертюры.

Она упала вместе с ним на кровать:

— Люблю хорошую увертюру.

Невозможно представить себе выходные прекраснее. До рассвета смотрели кино — среди прочего, — допоздна спали, лениво завтракали в постели.

Невозможно представить женщину прекрасней. Не только прелестная, умная, сексуальная, но и до тонкостей понимающая фильмы вроде «Беглого взгляда».

Нэш без возражений взялся за работу воскресным утром по ее приказу. Топтаться во дворе, стричь траву, пропалывать сорняки, сажать цветы — совсем другое дело, когда видишь ее на земле на коленях, в его футболке и джинсах вдвое шире в талии.

Интересно, что было бы, если б она всегда была рядом, в пределах досягаемости.

Он забыл о сорняках, которые ему поручено было выполоть, и, поглаживая подбежавшего пса, бодавшего головой его в грудь, просто наблюдал за Морганой, которая напевала незнакомую, непривычную для слуха мелодию. Должно быть, колдовское песнопение, передающееся из поколения в поколение. Пленительная чародейка. Была бы чародейкой даже без унаследованных талантов.

Волосы заправлены под его потрепанную бейсболку, на лице никакой косметики, джинсы пузырятся на бедрах, а выглядит все равно эротично. В черных кружевах или в линялых джинсах чувственность сияет, как солнце.

Можно представить себе ее здесь, на коленях, на этом самом месте через год, через десять лет. Кровь все равно вспыхивает.

Боже мой. Рука безвольно соскользнула с собачьей головы. Это любовь. Настоящая. С самой большой, устрашающей буквы «Л».

Черт побери, что делать?

Ситуация под контролем? В любой момент можно дать задний ход? Слабоумный болван.

Нэш поднялся на непослушных ногах, внутренности сжались в спазме страха. Моргана, словно что-то почувствовав, оглянулась, натянула бейсболку ниже на глаза:

— Ты что?

— Ничего… Пойду… выпью чего-нибудь холодненького.

Почти побежал к дому под ее пристальным взглядом, проклиная себя всю дорогу до кухни. Залпом выхлебнул стакан воды.

Трус. Слюнтяй. Идиот. Может быть, перегрелся на солнце, недоспал, либидо чрезмерно активное?..

Медленно поставил стакан. Черта с два. Это любовь.

Подходите, леди и джентльмены, посмотрите на образцового мужчину, превратившегося в клубок нервов от ужаса перед любовью к хорошей женщине.

Наклонился над раковиной, плеснул водой в лицо. Непонятно, как это произошло, только дело необходимо поправить. Понятно, бежать некуда. Взрослый человек должен поступать как взрослый, глядя фактам в лицо.

Можно честно сказать: «Моргана, я от тебя без ума».

Шумно выдохнув, снова ополоснул лицо. Слишком слабо. Двусмысленно.

«Моргана, я не только привязан к тебе. Это даже больше, чем страсть».

Нэш зашипел. Слишком многословно и чертовски глупо.

«Моргана, я люблю тебя».

Просто и по сути. Но дьявольски страшно.

Такой крупный специалист по страхам должен справиться. Развернул плечи, взял себя в руки, пошел с кухни.

На стене пронзительно зазвонил телефон, и он чуть из ботинок не выпрыгнул.

— Нэш! — Моргана с любопытством и заботой смотрела на него из кухонной двери. — Что с тобой?