Шрифт:
http://katynbooks.narod.ni/hajek/Hajek_rus_cz.html
№17
ПОКАЗАНИЯ ВИЛЬГЕЛЬМА ШНЕЙДЕРА
13а Бамберг
Якобсберг 22
Перевод с немецкого
СШАзона Германии Бамберг, 2.IV.1947 г.
В ПОЛЬСКОЕ ВОЕННОЕ МИНИСТЕРСТВО
Я имею возможность сообщить министерству обстоятельные данные о том, какой немецкий полк произвел убийство польских офицеров в Катынском лесу. Это не был разведывательный полк (Hecresnachrichten) 537. Затем могу сообщить, когда произошло массовое убийство и по чьему приказу.
Кроме того, могу сообщить, как немецкие войска (не SS) по приказу офицеров производили массовые убийства польского гражданского населения еще в 1939 году. Также данные об убийствах польских и советских солдат, производимых немецкими войсками. Если польское военное министерство заинтересовано этими сведениями, прошу сообщить мне.
С большим уважением Вильгельм Шнейдер.
Перевели: С. Пронин (подпись), А. Иванцов (подпись)
Перевод с польского. Копия.
ПРОТОКОЛ
допроса свидетеля Вильгельма Гауля Шнейдера
5 июня 1947 г. в городе Бамберг по ул. Якобсберг, № 22, Германия, в американской зоне оккупации Германии, ко мне, капитану Б. Ахту, явился немецкий гражданин Вильгельм Га уль Шнейдер и в присутствии прокурора д-ра Савицкого дал следующие показания:
Признаю, что предъявленное мне в копии письмо от 2 апреля 1947 года, адресованное «Военному министерству Польши Варшава» относительно сообщения о преступлении, совершенном в Катыни, написал я.
I
Я, сын Доминика и Анны, урожденной Вавжинек, родившийся 10 января 1894 г. в Роздзене Катовицкого уезда Верхней Силезии, вероисповедания римско-католического, по профессии журналист, предупрежден об ответственности за дачу ложных показаний и изъявляю готовность дать под присягой настоящие показания.
II
До прихода Гитлера к власти, т.е. до 30.1.1933 г., я работал в качестве журналиста в периодических изданиях «Welt am Montag», «Montag Morgen» и «Weltbtihne», выходивших в Берлине.
Позднее, из-за принадлежности к социалистической партии (SPD) я не был включен в список правомочных журналистов. Очутившись в таком положении, я поступил на обувную фабрику «Batta» «Ottmuth» К. Krapitz в немецкой Верхней Силезии в качестве референта по печати. Там я работал по 2 августа 1940 г., т.е. до момента призыва в немецкую армию, во флот, в Wilhelmshafen. Спустя несколько недель, а именно 9 сентября 1940 г., я был арестован гестапо (SD) из Ополя.
Меня арестовали в г. Hook van Holland в Голландии и доставили в Ополе. Причиной моего ареста послужила моя деятельность совместно с верхнесилезскими поляками против режима и войска. После 3месячного пребывания в тюрьме в Ополе, где меня подвергали пыткам с целью получения признаний, я был переведен в Берлин в Wehrmachtsuntersuch ungsgefangisse, Tegel, Seidelstrasse 39, которая была тюрьмой Reichskriegsgericht. В этой тюрьме я находился около 2 лет, т.е. до 4 сентября 1942 г., когда я был приговорен IV Senat' om Reichskriegsgericht к расстрелу.
К концу сентября 1942 г. ночью, накануне казни точной даты не помню в тюрьме я принял яд, чтобы покончить с собой. Несмотря на принятие большой дозы яда, попытка самоубийства не удалась, и я в течение 14 дней боролся со смертью. Через 14 дней я пришел в сознание. За это время мой защитник адвокат др Bragger, проживающий в Берлине, подал прошение о моем помиловании. Прошение было рассмотрено положительно, и смертная казнь была заменена пожизненным заключением.
После этого меня перевели в Вальдгейм в Саксонии, где я находился до 7 мая 1945 г., т.е. до вступления советских войск. В поисках семьи, также вывезенной гестапо, я приехал в г. Бамберг, где в настоящее время проживаю и работаю в качестве журналиста социалистической печати. Помещаю статьи под своей фамилией, особенно интересуюсь проблемами профсоюзов и общественными вопросами. Являюсь членом общества жертв гитлеризма. Моя жена, которая также была арестована гестапо в Ополе, в настоящее время является домашней хозяйкой, а мои три дочери работают в различных американских учреждениях. Две из них помолвлены с американцами и выезжают в США.
Являясь выходцем из Силезии, я владею польским языком и поэтому выразил согласие, чтобы показания на допросе, который ведется на немецком языке, были переведены и записаны на польском языке с тем, чтобы я имел полную возможность прочитать и проверить, соответствует ли протокол на польском языке показаниям, данным на немецком языке.
III
Во время пребывания в следственной тюрьме Tegel, а именно зимой 1941/42 г., я находился в одной камере с немецким унтерофицером, фамилию которого не помню, выходцем из Цербста, земли Ангальт, сыном железнодорожника. Он мне рассказал, что во время войны он служил в полку «Regiment Grossdeutschland», позднее преобразованном в дивизию. Этот унтер офицер был обвинен в подрыве боевого духа народа, или пораженчестве, и приговорен к смерти. Между прочим, он рассказал мне, что этот полк использовался в карательных целях.
Он, например, сказал, что этот полк в 1939 г. в Польше провел ряд массовых убийств и репрессий. Он рассказывал мне также, что поздней осенью 1941 г., точнее, в октябре этого года, его полк совершил массовое убийство более десяти тысяч польских офицеров в лесу, который, как он указал, находится под Катынью (выделено автором). Офицеры были доставлены в поездах из лагерей для военнопленных, из каких я не знаю, ибо он упоминал лишь, что их доставляли из тыла. Это убийство происходило в течение нескольких дней, после чего солдаты этого полка закопали трупы.