ОБЕРХАУЗЕР: Они были поросшими так же, как и окружающее пространство, не выделяясь на его фоне.

Д-Р ШТАМЕР: Поскольку Вам известно это место, как, поВашему, можно ли захоронить там 11.000 поляков, предположительно расстрелянных между июнем и сентябрем 1941 года?

ОБЕРХАУЗЕР: Считаю, что об этом не может быть и речи по той простой причине, что если бы командующий узнал тогда об этом, он, несомненно, никогда не выбрал бы этого места для штаб-квартиры возле 11.000 трупов.

Д-Р ШТАМЕР: Можете ли Вы сообщить мне, как могилы были обнаружены?

ОБЕРХАУЗЕР: Официально я не имел к этому никакого отношения. Я слышал, что либо от местных жителей, либо както иначе стало известно об имевших место там массовых казнях за несколько лет до этого.

Д-Р ШТАМЕР: От кого Вы это услышали?

ОБЕРХАУЗЕР: Может быть, от своего командующего, поскольку он находился там же и узнал об этом раньше меня. Я не могу теперь вспомнить точно.

Д-Р ШТАМЕР: То есть Вы не получали официального уведомления об обнаружении могил, не правда ли?

ОБЕРХАУЗЕР: Нет, никогда не получал.

Д-Р ШТАМЕР: После вскрытия могил говорили ли Вы с немецкими или иностранными участниками комиссии?

ОБЕРХАУЗЕР: Я никогда не говорил ни с кем из участников этой комиссии.

Д-Р ШТАМЕР: У меня больше нет вопросов, г-н Председатель.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Полковник Смирнов.

Г-Н СМИРНОВ: Свидетель, Вы прибыли в район Катыни в сентябре 1943 года?

ОБЕРХАУЗЕР: В 1941-м, не в 1943-м.

Г-Н СМИРНОВ: Извините меня, я имел в виду сентябрь 1941-го, так правильно?

ОБЕРХАУЗЕР: Да, в сентябре 1941.

Г-Н СМИРНОВ: И Вы утверждаете, что Вам ничего не известно о лагерях для военнопленных поляков, оказавшихся в руках немцев, не так ли?

ОБЕРХАУЗЕР: Я никогда не слышал что-либо о военнопленных поляках в руках немецких войск.

Г-Н СМИРНОВ: Я понимаю, что это не имело отношения к Вашей официальной деятельности командира полка связи. Но, несмотря на это, Вы, наверное, были свидетелем, как немецкие войска прочесывали лес возле шоссе Смоленск

Витебск с целью поимки военнопленных поляков, сбежавших из лагерей?

ОБЕРХАУЗЕР: Я никогда не слышал что-либо о войсках, введенных туда для того, чтобы, скажем так, ловить сбежавших польских военнопленных. Я слышу это здесь впервые.

ГН СМИРНОВ: Пожалуйста, ответьте, может быть, Вы видели немецкие военные подразделения, сопровождающие польских военнопленных, схваченных в лесу?

ОБЕРХАУЗЕР: Я этого не видел.

ГН СМИРНОВ: Пожалуйста, ответьте на следующий вопрос: Вы были в хороших отношениях с полковником Аренсом, не так ли?

ОБЕРХАУЗЕР: У меня были хорошие отношения со всеми командирами полка.

Г-Н СМИРНОВ: И, кроме того, Вы были его непосредственным начальником?

ОБЕРХАУЗЕР: Да.

Г-Н СМИРНОВ: Полковнику Аренсу стало известно о массовых захоронениях в конце 1941 или в начале 1942. Он сообщал Вам что-нибудь о своем открытии?

ОБЕРХАУЗЕР: Я не могу поверить, что полковник Арене мог обнаружить могилы в 1941 году. Это невероятно, но что я особенно не могу себе представить, так это то, что он ничего мне об этом не сообщил.

Г-Н СМИРНОВ: В любом случае, Вы утверждаете, что ни в 1942, ни в 1943 полковник Аренc не сообщал Вам ничего об этом деле?

ОБЕРХАУЗЕР: Полковник Арене никогда ничего мне об этом не сообщал, а он обязан был сообщить мне, если бы узнал.

Г-Н СМИРНОВ: Меня заинтересовал Ваш ответ во время допроса защиты. Вы заметили, что полк связи не имел достаточно оружия, чтобы осуществить расстрел. Что Вы имели в виду? Какого типа оружие и в каком количестве, имелось в полку?

ОБЕРХАУЗЕР: Полк связи по большей части был оснащен пистолетами и карабинами. У них не было автоматического вооружения.

Г-Н СМИРНОВ: Пистолеты? Какого калибра?

ОБЕРХАУЗЕР: Это были парабеллумы. Калибр, кажется, 7.65, но я не помню наверняка.

Г-Н СМИРНОВ: Пистолеты парабеллум 7.65 или маузеры, или какие-нибудь еще?

ОБЕРХАУЗЕР: Разные. У сержантов, насколько мне известно, были маленькие маузеры. Действительно, только сержанты были вооружены пистолетами. Большинство солдат имели карабины.

Г-Н СМИРНОВ: Я попросил бы Вас поточнее рассказать о пистолетах. Вы говорите, что они были калибра 7.65, это так?

ОБЕРХАУЗЕР: Я не могу сейчас дать Вам точную информацию о калибре. Я только знаю, что парабеллум был калибра 7.65 или около того. Думаю, у маузера калибр был несколько меньше.