Волжская Болгария осталась порабощенной. А от нее открывались дороги на Оку и Верхнюю Волгу. Рейдами военных отрядов хазары заставили перейти в свое подчинение мурому и мерян. Были порабощены и те кривичи, которые поселились в мерянских землях. На юге царь Вениамин воспользовался тем, что разделившиеся племена воевали друг с другом, отбивались от печенегов. Вмешалась «третья сила», и северяне с радимичами опять очутились под властью каганата. Таким образом, Итиль вернул все, что отобрали у него Рюрик и Олег. И «ожила» система хазарских крепостей в Причерноморье. После перерыва здесь стали строиться новые белокаменные замки, продвигаться в западном направлении, от рубежа к рубежу…

Историки давно уже обратили внимание на явные нестыковки в летописях. Князь Игорь Рюрикович родился около 877 г., в 902 г. Вещий Олег женил его на девушке Ольге из знатного варяжского рода. Но князья были многоженцами. Ибн-Фадлан, тесно общавшийся с русскими, рассказывал, что у Великого князя, правившего в 922 г., насчитывалось сорок жен и наложниц. А погиб Игорь в 945 г., и у него имелась лишь одна супруга, Ольга. В это время князю должно было исполниться 68–69 лет, а княгине около

55. Но у них обнаруживается двухлетний сын, а других детей у Игоря не значится. Государь в таком возрасте лично возглавляет тяжелые военные походы, на коне объезжает подвластные земли, собирая дань. А Ольгу, когда ей под 60, называют красавицей, засылают сватов, она ведет войны, любит охоты. Когда ей под 70, совершает далекие путешествия. Причем она оказывается вовсе не знатного варяжского рода, а простой псковитянкой из племени кривичей, об этом сообщают ее Житие, Никоновская летопись, о том же писал папский легат, видевший княгиню в Константинополе [57, 144].

Разгадка проста. Ранее уже отмечалось, что русские исторические хроники оборвались и не велись четверть века. Игорь и Ольга до этого «провала» и после него – две разные супружеские пары. Летописец, сводивший вместе ранние первоисточники, объединил фигуры одноименных правителей. Впрочем, и Олегов было несколько. Если Вещий Олег умер в 912 г. и был похоронен в Киеве, то в 922 г. летописи упоминают о смерти еще одного правителя по имени Олег, он скончался в Ладоге, его могила известна и доныне.

Но стоит обратить внимание, что ошибся не только летописец. Историки тоже допустили серьезный просчет, они не заметили одной особенности русской власти. Мы с вами привыкли, что наследование титулов и владений должно осуществляться по принципу майората – от отца к старшему сыну. Это представляется нормальным и само собой разумеющимся. Но дело в том, что так было не всегда и не везде. В древности и раннем Средневековье существовали и иные системы. Например, в Риме, а до VII в. и в Византии вообще не было прямого наследования. Император сам назначал себе преемника, какого он сочтет нужным. А у сарматов, тюрков, хазар, монголов, ряда германских и славянских народов действовал минорат – наследником был не старший сын, а младший. Эта система имела место и на Руси. Она отразилась даже в «Русской Правде» Ярослава Мудрого: «Двор отеческий всегда без раздела принадлежит меньшему сыну» [58]. Но ведь и княжеские владения понимались в качестве «двора», персонального хозяйства. Кстати, следы минората сохранились в русских сказках: царство всегда достается младшему, «Ивану-дураку», хотя причина этого уже была забыта.

Считалось, что старшим детям легче найти себе место в жизни, а о младшем нужно позаботиться. К тому же, старшие сыновья при отце-правителе командовали войсками, становились наместниками в отдаленных областях и нередко погибали раньше родителя. А младший находился при нем, учился у отца тонкостям политики, ведению хозяйства. Хотя нетрудно увидеть и крупный недостаток системы минората. При малолетних государях выдвигались опекуны…

Яркий пример приводит скандинавская «Сага об Инглингах». В ней описывается жизнь Одина, в этой саге он предстает не божеством, а реальным древним королем племени асов. Один назначает старших детей править в разные страны, сам занимает престол Швеции, а наследником при нем остается младший ребенок Ингви, от которого происходит династия Инглингов. Но когда Один умирает, правителем Швеции становится его сподвижник Ньерд, даже не соплеменник, а чужеземец, ван (славянин). И после Ньерда государством руководят его потомки – хотя и Ингви со своими потомками Инглингами, вроде бы, никуда не деваются [138].

В общем, мы видим такую же ситуацию, как с Игорем и Олегом. Возникала система двоевластия, номинальный правитель и настоящий. Между прочим, слово «Ингви», как и Игорь означает одно и то же – «младший». Это было не личное имя, а тронное, оно давалось наследнику престола. Напомню, что Олег (Хельги) – тоже тронное имя, в скандинавских сагах цепочки Хельги сменяют друг друга [21]. Таким же именем было Ольга (Хельга) – «священная», правительница и жрица. Ко временам, когда составлялись летописные своды, подобная структура давно отмерла, отсюда и пошла путаница.

При двоевластии возникал немалый соблазн подмять монарха и господствовать самому. Именно это произошло в державе франков, где короли из династии Меровингов стали марионетками майордомов. Тот же минорат позволил Обадии произвести переворот в Хазарии. Русь не стала исключением. Вещий Олег был талантливым государственным деятелем, но положение первого лица в стране он сохранил пожизненно. Во всех войнах, в международных договорах, в главной роли фигурировал он, а не Игорь. Но двоевластие сохранилось и после смерти Вещего Олега.