26 февраля 1942 г.

Карл Бергер отвозит на телеге пшеницу к мельнице. Мука, с добавкой клевера, хранится в хате адъютанта в качестве неприкосновенного запаса.

Поскольку мешков нет, приходится сколачивать ящики из расчета на тонну муки.

Из роты доставили почту и кое-какие товары для покупки. Можно приобрести: 35 сигарет, 2 сигары, а для унтер-офицеров Ваака и Гербера, а также для моей скромной персоны — еще и 750 г вина и 2 литра коньяка.

Собираемся у унтер-офицера Ваака в 19 часов.

Под музыку, пение и хохот спокойно выпиваем приобретенное.

27 февраля 1942 г.

Поднимаюсь без нескольких минут семь. Штабные уже делают зарядку под руководством лейтенанта Шлендель-Диля. В 8 часов лейтенант Барц отправляется в комендатуру. Вскоре звонит мне: мне приказано ехать к передовой на двух повозках и привезти какие-то там части для сельхозмашин.

Сегодня по-прежнему сильно тает, тащимся еле-еле, но, слава богу, без остановок. Русские собирают разбросанные по земле части, потом мы возвращаемся. К полудню мы уже в Покровском. Завтра мне предстоит поездка в Таганрог.

Лейтенант Барц сумел раздобыть где-то говяжьей печени, Бергер приготовил ее с жареной картошкой. Печень невкусная, жестковатая — видимо, корова померла в преклонном возрасте. Кроме того, удалось раздобыть и первых яиц. Карл вчера забрался в курятник и стащил там с десяток яиц. Вышла превосходная глазунья. Сегодня лейтенант Барц притаранил откуда-то ведро картошки и пяток яиц.

Русские что-то не жалуют нас появлением в последние дни, видимо, еще свежи воспоминания об ураганном зенитном огне.

Стало быть, в Таганрог.

28 февраля 1942 г.

Я подхватился уже в 6 утра, вскоре выяснилось, что явно поторопился.

Предстоит взять с собой белье, принадлежности для шитья — нитки, иголки. Кроме этого, котелок, ложку, нож, 2 банки рыбных консервов, два куска сыра. Из кухни забираю и довольствие на одни сутки, а во взводе связи — приказ на отправку в пункт назначения. Прихватываю брезент и пару одеял.

Возле комендатуры стоят четыре телеги, на которых мы вместе с унтер-офицером и отправимся.

Берем с собой на всякий случай и мешок пшеницы — может, обменять на что-нибудь удастся.

Отъезжаем только в 9 часов. Нас всего 10 человек: 8 местных русских и мы с унтер-офицером.

Лошади еле плетутся, мы вынуждены соскакивать на землю и идти пешком, чтобы не отморозить ноги. Земля окаменела от мороза, с неба сыплет снежная крупа и тут же тает.

Вскоре показывается море и панорама Таганрога. Дорога раскисла ужасно. Мы медленно минуем домишки пригородов Таганрога, потом выезжаем на асфальтированные улицы, ведущие к центру города. Повсюду вода. Трамваи не ходят.

Вижу и большие, многоэтажные здания, многие из них разрушены. В самом центре города возвышается бетонный обрубок, что-то вроде памятника спортсменам. На этом месте сворачиваем и едем мимо парка, нынче превращенного в кладбище героев.

После расспросов находим пивзавод, где нас должен ожидать унтер-офицер, прибывший на первой телеге. Но мне говорят, что, дескать, унтер-офицер уехал в город. Уже 13 часов. На пивзаводе я стащил бутылку пива, но, так и не допив ее, отдал русским. Почувствовав, что проголодался, съел пару бутербродов. У местной комендатуры мы получили 3 больших круглых хлеба.

Унтер-офицер обещал быть к 14 часам, а уже скоро 15. Еду на телеге в город, останавливаюсь у склада запчастей для тракторов.

Здесь и обнаруживаю нашего унтер-офицера. Они с каким-то русским оживленно торгуются. Русский, по-видимому, несилен почасти счета в уме, поэтому быстро-быстро нащелкивает костяшками счетов 180 рейхсмарок, на которые мы получаем целую гору деталей.

Едем назад к пивзаводу, а он уже в 16 часов закрыт. Вот незадача! Приходится ехать к месту расквартирования, хозяин пивзавода решил пригласить нас к себе, а остальные 4 телеги отправляются в другое место. Договариваемся о встрече у пивзавода завтра в 8 часов утра, а потом галопом мчимся к хозяину пивзавода.

У хозяина вполне приличное жилье. Жена приготовила ужин и, видя, что мы голодны, лихорадочно накрывает на стол. Щи, помидоры и картошка, квашеная капуста, хлеб, спиртное, а потом молоко. Наедаюсь досыта, чего уже давным-давно не было.

После плотного ужина разговариваем, один из хозяев чуть-чуть изъясняется по-немецки. Часов около девяти вечера ложимся на диване спать.

1 марта 1942 г.

Сегодня воскресенье, но поднимаюсь в 6 часов. Унтер-офицер пока спит, а я веду дневник. Пью кофе с творогом и давлеными зернами пшеницы. Очень сытно и вкусно.