Ни он, ни остальные из нас – никто не вернется, пока не расчистится путь к строительству истинной Америки, пока не уберут с нашей дороги руины морали самопожертвования. Политическая система любой страны строится на принятом в ней моральном кодексе. Мы перестроим государ ственный и общественный строй Америки на тех нравственно-этических принципах, которые были заложены в ее основание, на тех принципах, которые вы загнали в подполье, заразив людей чувством вины. Вы лихорадочно избегали конфликта между вашей моралью и теми принципами, на которых создавалась наша страна: человек есть конечная цель, а не средство достижения целей других людей; жизнь человека, его свобода, счастье являются его неотъемлемым правом.

Вам говорю я, тем, кто утратил понятие о правах, кто бессильно мечется между взглядом на права как на Божий дар, сверхъестественное подношение, которое надо принять на веру, и убеждением, что права даются обществом и по капризу общества им же могут быть отняты, – вам говорю я: источник прав человека не в божественном или парламентском законе, но в законе тождества. А есть А, Человек – это Человек. Права человека – это условия жизни, которых требует природа человека и которые необходимы ему для достойного существования. Человек хочет жить на земле. Чтобы жить на земле, человек поступит правильно, если будет опираться на свой разум; он будет прав, опираясь на собственное суждение; для него правильно действовать в интересах своих ценностей и распоряжаться продуктами своего труда. Если его цель – жизнь на земле, он имеет право жить как разумное существо; природа накладывает запрет на нерациональное. Не права всякая группа людей, банда, народ, которые пытаются отрицать права человека. Неправота есть зло, а зло есть антипод жизни.

Права – понятие этическое, а мораль – дело выбора. Люди вправе не считать выживание принципом своей морали и своих законов. Но не вправе отбросить тот факт, что альтернатива одна – общество людоедов, которое держится какое-то время, пожирая лучших, а потом гибнет, как подточенный раком организм, когда здоровые клетки сожраны больными. Такова была судьба многих обществ в истории, когда рациональное гибло под напором нерационального. Однако вы всегда избегали установления причин гибели обществ, государств и народов. Я пришел, чтобы указать вам: их покарал закон тождества, которого не избежать. Один человек не может выжить посредством иррационального, точно так же не могут выжить и два человека, и две тысячи, и два миллиарда. Отрицая реальность, не могут выжить ни человек, ни народ, ни страна, ни планета. А есть А. Остальное дело времени, работа которого определяется щедростью жертв.

Как человек не может существовать без тела, так и права не могут существовать без права воплощать их в жизнь – думать, трудиться, распоряжаться результатами труда, что означает право на собственность. Современные мистики силы, которые предложили вам ложный выбор: права человека или права собственности, – предприняли последнюю смехотворную попытку оживить старое противопоставление души и тела. Только призрак может обойтись без собственности, только раб трудится, не располагая правом на продукт своего труда. Доктрина превосходства прав человека над правом собственности означает попросту, что одни могут превращать в собственность других. Поскольку умелый ничего не получит от неумелого, это означает право неспособного распоряжаться способными и использовать их в качестве тяглового скота. Всякий, кто считает такое положение вещей нормальным для человека, не имеет права на звание человека.

Источник права собственности – закон причины и следствия. Всякая собственность и все формы богатства произведены трудом человека и его разумом. Так же как нет следствий без причин, нет и богатства без его источника – интеллекта. Интеллект нельзя заставить работать, те, кто способен мыслить, не мыслят по принуждению, а те, кто на это соглашается, создают не больше цены кнута, которым их погоняют. Нельзя присваивать продукт интеллектуального труда иначе, как на условиях его собственника, только по обмену и добровольному согласию. Иной подход – подход бандитов, сколько бы их ни было. Преступники живут сегодняшним днем и дохнут с голода в отсутствие жертв, так же как вы сейчас страдаете от голода, те, кто считал, что преступление может быть оправдано, если правитель ство узаконит бандитизм и осудит сопротивление бандитизму.

Единственное подлинное назначение правительства – защищать права человека, что означает оберегать его от физического насилия. Настоящее правительство – всего лишь полицейский и действует как инструмент самозащиты человека. Как таковой оно может прибегать к силе только против тех, кто первым применил силу. Единственными правительственными учреждениями должны остаться: полиция – для защиты от уголовников внутренних, армия – для защиты от уголовников внешних, суды – для охраны собственности и контрактов от посягательств, нарушений и обмана, разрешения споров на разумной основе согласно объективным законам.

Но правительство, первым применяющее силу против своих граждан, не прибегающих к насилию, силой оружия подавляющее безоружных людей, – это адская машина, разрушающая нравственность. Такое правительство извращает свое назначение и не имеет морального оправдания, оно переключается с роли защитника на роль смертельного врага человека, с роли полицейского – на роль уголовника, облеченного правом прибегать к насилию против жертв, лишенных права на самооборону. Вместо нравственного закона это правительство устанавливает такое правило общественного поведения: можете делать все что угодно со своим соседом, если ваша группировка больше и сильнее.

Только тупица, недоумок или трус готовы жить на таких условиях, готовы отказаться от своих прав на собственную жизнь и разум, готовы согласиться, что другие могут распоряжаться ими по собственному усмотрению и капризу. Они с готовностью соглашаются, что воля большинства неоспорима, что физическая сила и численное превосходство выше правды, закона и реальности. Мы же люди разума и взаимовыгодного обмена, мы не господа и не рабы, мы не выдаем и не принимаем чеков на предъявителя. Мы не приемлем никакой формы нерациональности.