Шрифт:
— Как в алхимии…
— Принципы алхимии придавали особый смысл даже истории жизни их отца, ведь Георгий сначала был каменщиком, потом сталеваром, а затем золотоискателем. Но вернемся к матери. Там, в Голубых горах, ее на глазах сыновей могли избить и даже изнасиловать. Возможно, тогда она и заразилась болезнью, которая ее убила? А теперь перехожу к своей гипотезе.
— Я боюсь услышать то, что вы скажете, — заметил Фрейд.
— А что, если Август, видевший убийство отца и другие ужасы, мог найти облегчение, лишь совершая действия, свидетелем которых когда-то стал? — предположил Юнг.
Фрейд задумчиво кивнул.
— Жизнь Августа, — продолжал Юнг, — полна жестокой фрустрации, подавленного желания отомстить. Осознав это, я словно увидел, как падают выстроенные друг за другом костяшки домино. Травмировавшая его сцена произошла в церкви, значит, у него могло возникнуть невротическое отношение к религии. Что мы и наблюдаем у убийцы.
— Корда действительно считал себя создателем храма, — согласился Фрейд. — И мы пришли к выводу, что преступник идентифицирует себя с Хирамом. Но этого мало, чтобы убедить меня, что Август обладал преступными наклонностями. Или…
Он стал обдумывать предположения Юнга, и потрясающие умозаключения рождались в его голове.
— Возможно, я абсолютно неправ, — сказал он наконец, — и Грейс стала жертвой не эдипова комплекса, а реального насилия со стороны отца…
— Вы говорите о сексуальном насилии? — спросил Юнг. — Но ведь вы отказались от вашей теории обольщения…
— …утверждавшей, что истерический невроз является следствием перенесенного в детстве насилия. Я отказался от нее потому, что в большинстве случаев невозможно добыть доказательства! Что не мешает ей иногда соответствовать реальности! Инцест не стал бы таким абсолютным запретом во всех человеческих культурах, если бы он не подкреплялся мощным, способным к конкретизации желанием. Я не могу отвергать факты!
— Что делает вам честь, — сказал Юнг.
— Ах, вы, конечно, довольны, — иронически произнес Фрейд, — потому что в глубине души ненавидите эдипов комплекс! Я вас уверяю, он отвечает вам той же монетой.
Юнг смущенно улыбнулся.
— Но не будем горячиться, — подвел итог Фрейд. — Эта новая теория мне кажется рискованной, и я не буду ее развивать, пока не увижу Грейс.
Он подумал о том, что в его выводах, возможно, была некая двусмысленность. Не таилось ли в его колебаниях, появившихся при мысли об инцесте, желание хотя бы мысленно защитить Грейс от такой жестокости?
— Однако вы разделяете мое мнение о том, что прошлое Корда психологически близко прошлому убийцы? — настойчиво спросил Юнг.
— Убийца увлекается алхимией, и в детстве он пережил некие ужасные события… — Фрейд кивнул: — Да, вы на правильном пути.
— Отлично, — сказал Юнг, беря пиджак.
— Вы уходите?
— Я должен увидеться с Анной. Она не подходит к телефону, а я хочу услышать от нее ответ на один вопрос.
— Какой?
— Я предложил ей бросить все и приехать ко мне в Европу…
— А ваша семья? — Фрейд от удивления чуть не выронил сигару.
— Мы найдем способ все уладить… Но я должен быстро склонить Анну к решению. Ее муж завтра возвращается из путешествия.
— Вы сошли с ума!
— Почему?
— Вы делаете все что вам заблагорассудится, не думая о последствиях!
Фрейд был вне себя. Он сурово смотрел на Юнга, на лице которого появилось упрямое выражение ребенка, решившего ответить на выговор новой глупостью. Подумать только, совсем недавно он считал его своим «любимым сыном»!
— Закончим этот разговор в другой раз, — заключил Фрейд. И вышел первым, не ожидая ответа.
25
В мастерской Дэниела Бернэма кипела работа. Помощники подносили огромные рулоны бумаги, разворачивали их перед архитекторами, самозабвенно создававшими чертежи при помощи линейки и циркуля. Висевшие на стенах планы, фотографии недавно законченных зданий, чертежи круглых башен и домов, упрятанных под мосты, свидетельствовали о неистовом желании строить, производившем сенсацию на Манхэттене.
Бернэм, человек с густой рыжей шевелюрой и обвислыми усами, принял двоих полицейских в кабинете, свет в который падал сквозь стеклянный потолок. Одна из стен также оказалась стеклянной, что позволяло Бернэму наблюдать за работой своей команды.
— Только я смогу уделить вам не очень много времени, — предупредил Бернэм полицейских. — Через час я уезжаю в Чикаго.
— Только от вас зависит, насколько долгой будет наша беседа, — сказал Кан.
Бернэм пригладил усы: