Она остановилась у приоткрытой двери, и прислонилась к стене, слушая переливы красивой мелодии. Голос певца был слишком прекрасным. Ей даже казалось, что сейчас ей все только снится. ВакЗей не могут так петь. Или могут? Дух захватило. Сердце глухо билось в груди, по телу прошла дрожь, укололо позвоночник. Кида медленно сползла на пол. Она чувствовала мелодию всей своей душой, хотелось смеяться и плакать. Хотелось перевернуть весь мир…

Темное сердце бешено бьется,

Плачет закат.

Алая кровь на пол медленно льется,

Пути нет назад.

Хотелось умереть от неизбежности, хотелось бороться… Она сжала кулаки, сильно, до боли. Ногти впились в нежную кожу. Плакала гитара, Кида ощущала горечь певца у себя на языке. Холод и одиночество. Дорога в бесконечность… и страх. Страх умереть…

И в тупике, когда хочешь вернуться,

Гордость отдать.

Только лишь надо взять, встрепенуться,

И наступать.

Это она. Всего лишь тень огромного мира, живущего по своим извращенным законам. Арин пыталась быть творцом, и в кого она превратилась? Кида чувствовала первобытный страх, как сердце реагирует на выброс адреналина…

"Это про тебя", - точно хотела произнести мелодия. Кида поняла…

Медленно, но верно ее загоняют в угол. А что делает хищник, когда он в ловушке? Дерется до последней капли крови, не смотря ни на что. Как поведет себя она, если Кейт будет угрожать реальная опасность? Кида не завидовала никому. Укол в позвоночник, волосам стало тесно в узле на затылке. Они хотят свободы. Кида хочет свободы. Великая Война…

Огненный крик прольется наружу,

Голос чужой.

Где- то во мгле, в зимнюю стужу,

Сгинет долой.

Она почувствовала. Стервятники. Ей говорили о бессилии простого живого существа перед этими ненасытными существами. Есть только один выход отвадить их от себя - накормить кем-нибудь другим. Для этого существует война. Кида застонала от боли в груди. Она не могла этого вынести. Все это не правильно, должен же быть другой выход!

Ритм резко изменился. Кида вздрогнула, ощущая, как стонут струны гитары. Слеза потекла по щеке, волосы яростно боролись за свободу. Холод и боль, вечное одиночество. Всегда. Бесконечная неизбежность…

Поздно теперь мне возвращаться,

Прошел целый век.

Придется смириться, остаться,

Забыть, что ты человек.

"Мы не стали людьми, - подумала Кида, - но мы пытались. Как пыталась Арин избавить нас от грязи. Не смогла, да мы и не хотели. Теперь расплачиваемся за это. Синь-Дань, самое чистое и светлое, что могло быть в этом мире, заволокло тьмой. Больше нет ни добра, ни зла. Мы перестали бороться, мы смирились. Как это горько…"

Слеза прокатилась по щеке и упала на руку. Кида машинально ее вытерла о платье и вздернула подбородок. Не все еще смирились. Еще есть Освободитель! Хотите войны, твари, вы ее получите!

Шаги за дверью. Кида подорвалась. Расселась тут под дверью. Хорошее она зрелище представляет, нечего сказать. Дверь распахнулась, и ее взору во всем своем великолепии предстал Себастьян. Черные волосы рассыпались по плечам. На нем не было рубашки. Рельефные мускулы в приглушенном свете казались вылепленными талантливым скульптором. Тонкая полоска черных волос пробегала по животу и скрывалась под кожаными брюками. Кида на миг растерялась, не понимая, что на нее подействовало больше: вид Сайтрауна или его песня. Что пел именно он, она поняла по тому, что он держал в руках гитару.

–  У меня гости?
– широко улыбнулся он.

Кида перевела дух, а потом ответила:

–  Проходила мимо.

Он внимательно посмотрел на нее. У Киды мурашки пробежали по коже. Этот взгляд… Первородный, будто он знал, какую бурю чувств он только что в ней вызвал.

–  Зайдешь?

–  Нет. Я лучше дальше пойду, - Кида вытерла рукавом мокрое лицо. Себастьян ее растрогал. Вот сволочь!

Кида поняла, что боится его. Не потому, что он садюга, а потому, что он связан со Стервятниками. А они были для нее, как оживший детский кошмар. Люди всегда боятся того, чего не понимают.

–  Почему ты бродишь одна? Где же твой волчонок?

Ни усмешки, ни улыбки, просто пронзительный взгляд, от которого хотелось убежать.

–  Я хотела уединения.

И вообще, зачем она ему это говорит?

–  Тем лучше, малышка.

Ну вот, тот же тон. Кида почувствовала, что медленно, но верно стала звереть.

–  Слушай, дорогой, - произнесла она, - я тебя не убила тогда только потому, что меня оттащили.

–  Ты была в ярости, но ты бы тогда остановилась.

Сайтраун взял ее за подбородок, заставил заглянуть в свои темные глаза. Кида почувствовала, как заколотилось сердце.