– Видел, как это делают. Но не пробовал.

– Ну, ты даешь! – рассмеялся крепыш и отбросил палку. – Гошка, принеси нашу гитару. Проверим наглеца.

Длинный Гошка скрылся в темном чреве подвала и вскоре появился с треснутой гитарой. По звукам шагов Марк легко определил, где у ребят находится тайник.

– Держи инструмент. Играй! – приказал крепыш, сам уселся и посмотрел на Гошку. – А мы жрать будем. Ужин у нас.

Марк взял гитару, провел пальцем по струнам.

– Тут одной струны не хватает.

– Ну и что, я не привередливый. На остальных играй.

Марк еще раз тронул струны. Неслаженные звуки ему не понравились. Он припомнил, как звучала гитара на концерте перед началом кинофильма, куда он однажды тайно прокрался в одну из суббот. Мальчик подкрутил колки и добился нужного звучания. Сдвигая прижатый палец сверху вниз по грифу, он ударял ногтем по струнам и запоминал звуки.

– Чего он впустую тренькает? – недовольно высказался Гошка. – Пусть играет.

– А что вы хотите? – поинтересовался Марк.

– "Синий платочек" знаешь?

Песню "Синий платочек" на мелодию вальса в исполнении Клавдии Шульженко знала к тому времени вся страна. Марк легко воспроизвел последовательность звуков на двух нижних струнах.

– Ух ты, может! – удивился крепыш. – Тебя как звать, лопоухий?

– Марк.

– А кликуха есть?

– В интернате Композитором звали.

– Ни чё себе! Композитор. А меня Лимоном кличут, а это Гошка. Жрать будешь, Композитор?

– Если дадите.

– Да хрен с тобой, лопай. А потом еще чего-нибудь сбацаешь.

Так Марк Ривун познакомился с Лимоном и Гошкой. Лимон взял его в компанию не бескорыстно. До сих пор Марк добывал себе пропитание попрошайничеством. Это не было занудное вымогательство мнимого убогого или калеки. Марк определял дома, где еды было в достатке, стучался и просил тем ангельским голоском, которому невозможно было отказать. Люди угощали грязного мальчишку, а потом долго ломали голову, почему они это сделали.

У Лимона были другие планы. По его замыслу Композитор должен был отвлекать игрой на гитаре рыночных торговок, а в это время Лимон с Гошкой шмонали под прилавками. Несколько раз это сходило с рук, но потом бабы раскусили фокус и дружно отколошматили пройдох. Марка почему-то не тронули, будто музыка создавала вокруг него кольцо защиты.

После неудачи троица по приказу Лимона сорвалась с насиженного места и пошла колесить по городам и весям. Марк к новым приятелям относился равнодушно, но каждое новое место давало ему возможность расширить границы бесконечного океана звуков.

Однажды весной 43-го в прифронтовой зоне после неудачного голодного дня Лимон с досады накинулся на Марка:

– Ну чё ты все слушаешь и слушаешь, Композитор? Чё ты уши как локаторы развесил на всю вселенную и спишь на ходу? Надо нюх иметь и глаза, чтобы жрачку найти, и еще быстрые ноги, чтобы смыться. А у тебя, кроме лопоухих ушей и кривой шеи, ни черта нет!

Сидевший сзади Гошка неожиданно схватил Марка за уши и стал их выкручивать.

– Сейчас я вмиг эти лопухи отвинчу, – смеялся он. – Мы их собакам скормим, да, Лимон?

Марк попытался завыть низким пугающим голосом, но Лимон его опередил. Кулак мелькнул перед носом и расквасил в кровь тонкие губы.

– Надоел ты мне, Композитор, и треньканье твое уже достало. Моцарт, хренов.

Лимон прыгнул на гитару. Бзинькнули лопнувшие струны, захрустела под ногами сломанная дека. А Гошка продолжал выкручивать уши, потом отпустил и резко хлопнул ладонями с двух сторон по голове. От громкого хлопка Марк на время оглох. Это состояние испугало его так сильно, как никогда в жизни и ничто не пугало. Скорчившись, он шлепнулся на пол с зажатыми ушами. За минуту полной тишины он познал всю глубину и ужас возможной трагедии.

Когда слух постепенно вернулся, Марк встал и с каменным лицом сообщил:

– Я знаю, где можно взять еду.

– Ну, выкладывай.

– Корпус мехзавода помните? Там лежат ящики. С консервами.

– Откель знаешь?

– Днем, когда мы разбежались, заприметил.

– Чего ж раньше молчал!

– Завод охраняли. Но сейчас вся охрана эвакуирована. Слышал, поезд отошел? А два ящика забыли. Они там. Их можно взять.

Ребята в каждом городке устраивались рядом со станцией – самым людным и хлебным местом. Ушедший на восток поезд слышал даже Лимон.

– Пошли, – скомандовал он. – Если соврал, уши оторву.

Каким-то чутьем Лимон угадал самую страшную угрозу для Композитора.

К заводскому забору подошли в сумерках.

– Где? – спросил Лимон, просунув голову в дыру в заборе.

– В правом углу, у стены, под балкой, – указал Марк.

У проходной суетились несколько военных.

– А эти еще здесь, – вздохнул Гошка. – Увидят.

– Если с той стороны заходить, не увидят. Кроме них никого не осталось, – убедительно сказал Марк. – Вы давайте кругом и внутрь. Я здесь на шухере постою. Если кто из охраны сунется, я каркну вороной.