Иван Пятигорец повел обоз поближе к монастырю. За версту от него, на небольшой поляне, остановились.

– Отсюда – пеши! – предупредил Пятигорец. – И тихо!

Пулеметчики и вторые номера сняли с телег свои «максимы» и коробки с патронными лентами, остальные разбирали винтовки и едва ли не дополна засыпали патронами подсумки. Растянувшись цепочкой, пошли вслед за Пятигорцем. Кольцов время от времени останавливался, пропуская мимо себя чоновцев, всматривался в их лица. Люди пожилые, много в жизни всего повидавшие, шли к монастырю с каким-то будничным безразличием, словно на тяжелую, но нужную работу. Те, что моложе, но уже побывавшие в боях, – с упрямой решительностью. И лишь совсем молодые, еще необстрелянные, только недавно мобилизованные в ЧОН, – со щенячьим любопытством.

Кольцов понимал, что он и только он один несет сейчас ответственность за все, что вскоре произойдет, и в конечном счете за их судьбу, их жизни. Ему было дано такое право: сказать одно короткое слово «нет». Он его не сказал. Он поверил в то, что если сильно захотеть, можно совершить почти невероятное.

Подошли к краю леса. Неподалеку впереди в рассветных сумерках проглядывала высокая гора. Это и был тот самый земляной вал.

Пятигорец, стоя рядом с Кольцовым, сказал:

– Надо бы два пулемета возле туннелей оставить. На вал не полезут – посшибаем. А в туннель могут попытаться пробиться.

– Вот и проследите, – велел ему Кольцов. – И вообще, постарайтесь постоянно быть возле меня. Ваше знание монастыря будет всем нам очень нужно.

Из серой рассветной темени, как из тумана, возникли Соколенок, Матросов и Бобров. Бобров был без шапки и прикрывал ладонью вздувшийся лоб.

– Что случилось? – спросил Кольцов.

– Здоровый, зараза! Кричать хотел, – доложил Бобров-младший. – Успокоил.

– Может, пойдешь к обозникам: перебинтуют?

– Ничего серьезного, – отмахнулся Сергей. – Синяком обойдусь.

После этого Соколенок как подобает доложил:

– Все! Охраны нет! Шума – тоже. Можно проходить через туннель.

Пятигорец вопросительно взглянул на Кольцова. Тот ободряюще ему улыбнулся:

– Ну что ж вы? Командуйте!

– Значит так! – Пятигорец вдохнул побольше воздуха и, к удивлению Соколенка, командным голосом распорядился: – Возьмите с собой один пулемет и десяток чоновцев, ваша задача – удерживать дальний туннель. О ближнем я тут сам позабочусь.

– Понял, – растерянно ответил Соколенок, решив, что, пока он отсутствовал, здесь произошла смена власти. Не меньше Соколенка были удивлены и Матросов с Бобровым.

Соколенок со своими подручными отправился выполнять полученную от Пятигорца команду. Кольцов с Пятигорцем вновь остались одни.

– Как пройдем туннель, там дальше – монастырские земли. Если помните, я рассказывал вам про гайдамацкие пещеры. Сейчас просто ямы. Их там полно, они окружают все монастырское подворье. Я прикинул, если по четырем углам где-то там в ямах по пулемету поставить, можно все подворье огнем законопатить. И людям там есть где спрятаться, не надо окопы рыть.

– Молодец! – похвалил Пятигорца Кольцов. – Командирское мышление!

Чоновцы прошли через туннель и оказались на территории монастыря. Пригибаясь, уходили влево и вправо от туннеля и занимали места в гайдамацких ямах. Установили пулеметы, и вскоре они в четыре ствола смотрели на монастырское подворье. Два пулемета охраняли входы в туннель, а еще два пулеметчики втащили на вершину вала, и оттуда, с высоты, они оглядывали все подворье.

Казалось, предусмотрели все, что было нужно, и стали ждать, когда окончательно рассветет.

Время словно остановилось. До сих пор, пока они не заняли исходные для боя места, оно бежало торопливо, и мысль, что они не успевают и их заметят раньше времени, подгоняла их. И вдруг сейчас оно словно наткнулось на невидимое препятствие и потянулось медленно, томительно.

– Товарищ командир! – подполз к Кольцову Пятигорец, – Есть одна хорошая мысль.

– Говори, – велел Кольцов.

– Там, посреди подворья, солома лежит. Что, если ее запалить? Беляки не сразу сообразят, что к чему. Кто в чем во двор повыскакивают.

– Мысль хорошая, – согласился Кольцов, – но запоздалая. Чуточку бы раньше, когда еще темно было. Да и опасно уже, увидят тебя.

– Я сумею, товарищ командир. Я с того краю зайду, от конюшни. Никто не заметит, – упрашивал Кольцова Пятигорец.

– Не стоит, – сказал Кольцов. – Сейчас это уже ни к чему.

Он подумал: чуть бы пораньше, и этот соломенный костер, разгоревшийся в ночи, действительно мог бы ошеломить белогвардейцев. Сейчас же, если и был бы от пожарища какой-то эффект, то очень незначительный. И смертельно опасный для Пятигорца. А Кольцову не хотелось рисковать Иваном, ему очень понравился этот непоседливый и сметливый парнишка.

Кольцов обернулся к Пятигорцу, чтобы запретить ему самодеятельность. Но Ивана рядом уже не было.