— Двоих, — пробормотал Евгений Валерьевич, — точно двоих, я никак не могу ошибаться.

— Итого — четыре. Плюс еще двоих я. Шесть. Если Виталик убил двоих, то несостыковочка получается. По правилам, сумеречных должно было быть семь, а у нас в расчете — восемь. Нарушить правила они не могли, потому что тогда появились бы Исправители. Значит, Виталик, извини, но один твой труп просто не может быть реальным.

— А каким же он тогда может быть? — Я неожиданно разозлился. — Что я, зря по этому метро носился, с тварями-оборотнями дрался, чтобы меня потом еще и вруном обзывали?! Он реальным был, реальнее некуда. И я спалил его! Что, никто не проверял подземку после того, как мы вышли из нее? Узнайте, сколько там трупов осталось! Ведь можно как-то узнать?

— После перестрелки метро закрыли и сумеречные самостоятельно убрали убитых. — Вася посмотрел на меня так, словно я был пациентом психиатрической лечебницы, а он врачом. — Виталик, причин нарушать правила у сумеречных нет. Они тоже хотят жить, как и мы.

— Но они нарушили! Или врет кто-то из вас! Я убил двоих, я точно знаю! — И тут я замер с открытым ртом. Еще одно воспоминание совсем неожиданно влетело в голову. — Подождите… если мы все убили восьмерых, то кто тогда еще стрелял, когда мы поднимались на поверхность? Ведь больше быть никого не могло!

Вася и Евгений Валерьевич переглянулись. Удивленно, словно им самим моя идея до сих пор не приходила в голову.

— Правда, — сказал Евгений Валерьевич, опуская стакан на стол. — Черт возьми, Вася, вот уж точно несостыковочка. Там же было еще двое сумеречных.

— Всего, значит, десять, — растерянно пробормотал Вася. — Почему?

Что-то, видимо, не укладывалось в его голове. Не мог понять Вася, живущий уже сто лет, что сумеречные все же нарушили правила. Непонятно, правда, пока, для чего, но факт оставался фактом. Похоже, это дошло и до Сома, и до Евгения Валерьевича. Вася же старался отрицать, потому что сам образ его мышления не мог предположить, что такое возможно.

— Не может такого быть, — он отрицательно покачал головой и вновь придал своему лицу равнодушное выражение. — Для сумеречных это же верная смерть. Стоило им так сделать, и они бы поплатились. Пришли бы Исправители и попросту не дали бы им совершить подобного.

— Но сумеречных все же было десять, — сказал Евгений Валерьевич, — и, судя по всему, Виталик не врет, говоря, что убил двоих. Никто из нас не врет.

— Кроме сумеречных, — добавил Сом. — Что-то они затевают, поверьте мне.

— Вполне возможно, что в этом замешан и Виталик. — Вася встал, положив руку мне на плечо. — Ты все равно рано или поздно сознаешься, кто есть на самом деле. Только смотри, чтобы это было не слишком поздно.

— Не понимаю, откуда ты выкопал свои нелепые предположения, — проворчал я. Как надоело убеждать его, что он не прав!

Но Вася уже не слышал. Подхватив со стола бутылку пива, он вышел из комнаты.

— Я тебе верю, — сказал Евгений Валерьевич, — ты отличный парень. Если бы я знал тебя в начале века, то не задумываясь бы принял в Игру.

— Я бы не пошел. К чему мне такая ошалелая жизнь. Мы молча допили пиво, и Евгений Валерьевич ушел, сказав, что ему еще надо провернуть кое-какие дела Краевском. Сом остался еще ненадолго, расспрашивая меня о моей жизни. А что ему говорить? О том, как я ушёл из дома в шестнадцать лет после того, как пьяный отчим выбил мне передние зубы о дверцу шкафа? Или о том как я, повстречав Генку после окончания университета решил, что гораздо легче заработать на жизнь воровством, чем обыденной работой? Это не Игра, это самая настоящая жизнь, и я тоже всегда знал, что могу умереть в любой момент. Безо всяких там правил. И что точно не проживу сто лет.

Сому это неинтересно. У него свой мир, хоть мы и живем на одной земле и в одной стране. В его мире все ещё преобладает честь, хоть и в несколько извращенной форме. Но зато, когда меня били в подворотне ногами и видел корчащегося у мусорных баков Генку, не понимающего, где он находится, после ощутимого удара бутыли кой по голове, я твердо осознал, что не завишу ни от кого и могу поступать только так, как захочется мне, а не кому-то другому.

Возможно, мне не понять их Игры только поэтому.

Краевское всем своим видом напоминало село, вырванное из какого-то футуристического романа, в котором мир настоящего и прошлого переплетался чудным образом, сливаясь в единое целое.

Хатка Сома стояла около центра села, и вокруг тянулись такие же небольшие домики, с покосившимися крышами и заросшими хмелем и виноградом заборами. Дороги никакой не было и в помине. Так, ухабы, ямы, булыжники.

Однако вдалеке виднелись крыши многоэтажек и даже одно высокое стеклянное здание, наподобие американских небоскребов.