Я сначала решил оставить все, но потом… решил, что мой последний долг еще как-то отдать мои оставшиеся силы тем, кто в них нуждается, — бесподданным, которым грозит участь быть выданными на мучительную смерть… Масштаб мой невелик, я не претендую на большее и хочу сделать то, что я могу успеть сделать, потому что… я не сомневаюсь, что на этом пути при современном положении сил и навыках большевиков, я неизбежно буду присоединен к Александру Павловичу и Евгению Карловичу… [512]

И это заставляет меня думать, что знамя моего Объединения сгорело навсегда… что на том, что я еще смогу сделать, — надо кончать и смотреть на это трезво. Мне на днях исполнилось шестьдесят лет. Ну и довольно! За мою жизнь видено и пережито совершенно достаточно, чтобы ею не дорожить…

Какая судьба… — ведь я последний преемник Петра Николаевича… [513] А гробница Петра Николаевича в Белграде уцелела от налетов (я был у нее в 1942 г.) и теперь в руках большевиков…

Вероятно, погибли в Берлине братья Глобачев и Аксенов… Умерли в Берлине Вревский, Арцишевский… В пути на юге от последствий налета умер Скоропадский. В Мюнхене в июне я совершенно случайно попал на похороны Бискупскрго, который умер от второго удара. О многих ничего не известно — кто жив, а кто покончил расчеты с жизнью — не знаем.

…Мечтаем свидеться с Вами. Но увы, дорогой друг — в возможность этого как-то не верится. Зачем мне ехать за границу? На что и зачем я буду жить там!» [514]

Политические течения в российской эмиграции в период от начала Второй мировой войны до нападения Германии на СССР, как правило, оцениваются по схеме: «оборонцы» и «пораженцы». Состав российского зарубежья не был однородным в политическом смысле, так как включал представителей социалистических и либеральных партий; государственных и общественных деятелей правого лагеря дореволюционной России; участников Белого движения; структуры различной политической ориентации, сложившиеся уже непосредственно в эмиграции. Мировоззренческое разнообразие наиболее ярко проявилось на рубеже 1930—1940-х годов, когда неизбежность вступления СССР в войну стала очевидной. Для того чтобы определить политическое лицо той или иной организации, нужно ответить на вопрос: по отношению к чему (к кому) эмигрантские структуры занимали оборонческую и пораженческую позиции: к России (подразумевая ее территориальную целостность и суверенитет); к государственному строю СССР; к Сталину и его администрации? Русское эмигрантское оборонческое движение, организованное при помощи советского посольства в Париже в 1936 году, выступало за целостность и независимость страны, за сохранение существующего строя и поддержку правительства. В ходе войны такое мировоззрение стало достоянием многих эмигрантов, в основном либералов и социалистов. НТС хотел видеть Россию целостной, суверенной и свободной от любых проявлений большевизма. Члены этой организации отдавали себе отчет в том, что Гитлер является врагом не только большевизма, но и России. Эмигранты, верившие в «освободительную миссию» рейха, в основном входили в белоэмигрантские военные и военно-политические объединения. Абсолютные пораженцы в лице казаков-самостийников выступали за раздел страны оккупационными властями, за полное или частичное лишение ее государственной независимости в пользу Германии.

Значение терминов «пораженчество» и «оборончество», традиционно используемых применительно к настроениям и конкретной деятельности российской эмиграции в период Второй мировой войны, может быть дополнено. Широкие слои эмигрантов не отождествляли и даже противопоставляли интересы власти и общества в Советском Союзе. Неудачи СССР зачастую воспринимались как новые возможности повести борьбу за освобождение народов России от большевистской диктатуры. Германское вторжение и трагичный для Красной армии начальный период войны воспринимался значительным количеством эмигрантов именно в этом ключе. Приветствуя гитлеровскую агрессию, представители эмиграции, как бы это ни было парадоксально, руководствовались патриотическими чувствами.

То или иное умонастроение не совпадало точно с определенным социально-политическим сегментом российского зарубежья. В каждой среде находились сторонники различных точек зрения. В выборе того или иного пути сыграли роль не только политические, но и психологические, социальные, экономические предпосылки. Наибольший интерес представляет процесс формирования прогерманской позиции, особенно характерной для представителей военной эмиграции, два десятилетия живших мечтой о «весеннем походе».

Большая часть эмигрантов, придерживавшихся левых и либеральных взглядов, покинули Европу до начала широкомасштабной гитлеровской агрессии. Многие продолжили политическую деятельность в США, например сотрудничая в «Новом журнале», издание которого началось в Нью-Йорке в 1942 году. Вторичная эмиграция из Европы за океан уже сама по себе свидетельствует о нежелании иметь какие-либо отношения с нацистами. В результате исхода леволиберальных кругов российская эмиграция в Европе в конце 1930-х годов заметно «поправела». Там остались лица и организационные структуры, настроенные на сотрудничество с немцами.

Реконструируя историю белой эмиграции, можно говорить о том, что нацистское руководство не проявило заинтересованности в использовании эмигрантских структур как организационного целого. Исключения из этого общего правила диктовались конкретными военными обстоятельствами.

Политическая деятельность эмигрантов на оккупированных территориях сводилась преимущественно к попыткам привить гражданам СССР национальное самосознание, создать у них позитивный образ дореволюционной России, ознакомить с идеологией Белого движения. Попытки такого рода пресекались нацистами. Идеология «третьей силы» НТС предусматривала создание массового движения советских граждан, которое противостояло бы как нацизму, так и-большевизму.

Историю попыток возродить Белое движение в годы Второй мировой войны можно условно разделить на два этапа. Основным содержанием первого этапа является составление программ переустройства России; работа с соотечественниками из СССР; предварительные мероприятия по созданию воинских формирований, с надеждой на то, что немцы их со временем вооружат и поставят и строй. Второй этап характеризуется негласным признанием того факта, что победы над большевиками не будет. На этом этапе цели русской военной эмиграции сводились к тому, чтобы обозначить себя политически в текущей войне, продемонстрировав тем самым, что Белое движение живо.