Шрифт:
Как она скучает без мамы, как скучает!..
Наташа пристально глядится в воду, и ей кажется, что из воды смотрит не её, а мамино лицо… Вот бы обняла и расцеловала!..
Конечно, в те страшные дни, когда от папы перестали получаться письма, в те дни мама не могла поступить по-другому… «Наташа, девочка моя, пойми меня, — сказала она Наташе, — пойми, я не могу иначе… Как-нибудь поживи без меня, пока кончится война… Я должна быть там…»
Наташа ей тогда сказала, что и она пошла бы на войну, будь она такая взрослая, как мама. И мама не узнала, как Наташа проплакала всю ночь, перед тем как им расстаться. Даже подушка отсырела. Может быть, когда-нибудь, когда окончится война, она об этом и расскажет маме…
Наташа, глубоко вздохнув, снова перевернулась на спину и посмотрела на небо.
Высоко-высоко плывёт облако. Удивительное облако! Два белых крыла распластались по небу. Будто крылья серебристого самолёта.
Может быть, это и в самом деле вовсе не облако, а огромный белый самолёт?
А потом она привезла её сюда, в этот детдом, и с тех пишет ей письма. Каждую неделю по письму. Но что такое письма!
Наташа снова глубоко вздыхает и снова смотрит на небо. Только теперь облако уже ничуть не похоже на серебряные крылья самолёта. Скорее просто лёгкое, прозрачное перо из крыла какой-нибудь невероятно большой птицы. Недаром в школе их учили называть эти прозрачные высокие облака перистыми…
И вдруг издали доносятся голоса:
— Наташа, Наташа, где ты?
Нужно итти, а то ещё Марина рассердится. Марина не любит, когда работают спустя рукава.
Наташа поднимается с травы и нехотя, медленно бредёт в сторону огорода.
Вот лиловый колокольчик. Нужно его сорвать. Вместе с ромашкой будет хорошо. Ещё можно вон ту пунцовую гвоздику. И ещё два жёлтых цветка. И немного травинок. Теперь хватит. Красивый букет вышел из этих пёстрых полевых цветов! Катя будет рада.
Наташа бежит снова вдоль берега Кокшанги к огороду.
На той стороне, в белых льняных рубахах с разноцветными оборками и пёстрых передниках, колхозницы расстилают лён. Длинными светлыми дорожками на зелёной траве лежат разобранные снопики льна.
Эта работа Наташе знакома. Несколько дней тому назад их второе звено ходило в бригаду Марфы Симаковой расстилать лён. Очень простое дело: нужно взять снопик, развязать на нём жгут и весь его разложить по траве возле другого. И так все рядком-рядком, снопик к снопику, снопик к снопику, и получается длинная соломенная дорожка. Полежит лён на солнце, ночью на него упадёт роса, и так несколько дней. А уж после этого можно и собирать.
Наташа на секунду останавливается. Кто это с жёлтой оборкой на белой вышитой рубахе? Кажется, Марфуша?!
— Эге-ге-ге, Марфа! — кричит Наташа и машет пучком цветов.
— Наташа! — откликается Марфуша с того берега. — Куда побежала? Приходи помогать лён расстилать!..
— Не могу! — кричит Наташа. — Мы свои огурцы обираем!
Когда она вернулась на огород, Кати на грядке уже не было.
Наташа удивилась: неужели так быстро управилась? Или она, Наташа, так долго валялась у реки?
— А куда ушла новенькая, Катя? — удивлённо спросила Наташа у девочек.
— За ней прибежала другая новенькая, Мила, — ответила беленькая Нюрочка, с чолкой на лбу.
У Наташи сразу хмурятся брови:
— Зачем это она прибегала за ней?
— Позвала в овощехранилище солить огурцы.
— Солить огурцы? Она меня искала, не её…
— Она её искала, не тебя. Она сказала, им нужна пятая. Вот они и позвали её, а вовсе не тебя! — с подковыркой проговорила Нюрочка.
Наташа вся вспыхивает:
— Не меня, а её!..
И вдруг она швыряет сорванные у реки цветы и, с трудом сдерживая слёзы, медленно идёт к своей грядке. Ей так хотелось в овощехранилище солить огурцы! Так хотелось!..
— Наташа, — кричит ей вслед Нюрочка, — ты потеряла свой букет!
— Букет? Интересно, для кого мне понадобилось собирать букеты? Это сорняк — что ли не видишь?
Глава 10. Дождливое утро
С самого раннего утра заладил дождь, проливной весёлый, тёплый дождь. Он то хлестал прямыми длинными струями, то вдруг внезапно затихал и сквозь узкую прорезь в тучах давал проглянуть небу и солнцу… То вдруг, спохватившись, снова начинал лить, и лил с удвоенной силой.
На дорожках и около крыльца сразу образовались большие, непроходимые лужи, на которых приплясывали крупные капли.
Конечно, в этот день никаких работ ни в колхозе, ни на огороде, ни в лесу не было. Все ребята сидели дома. Впрочем, никто не скучал. У каждого нашлись разные домашние дела.