…Да, чтобы приблизиться к циркачам, одного левитатора и двух телепатов мало. Да, есть еще толпа телекинетиков — и Замалтдинов. Но его в дело вообще брать опасно, он свой дар с трудом контролирует, своих пустит в расход, с него станется…

Ох, как же рук-то рабочих не хватает!.. Кто мог тогда, два года назад, предположить, что для нашего вечно балансирующего на грани сокращения отдела найдется столько работы? Годами торчали здесь только двое, я и старый параноик подполковник Семенов, один другого бесполезнее. Отделом нас называли по привычке, потому что официально мы уже давно были «направлением». Только ленивый тогда не хихикал в нашу сторону:

— О, гляньте-ка, пошли — наши Малдер и Скалли!

Жене врал — и вру до сих пор — про работу. Как объяснить, с чем мы тут имеем дело? Впрочем, раньше и объяснять было особо нечего.

Семенов — он был наместник отдела Д. Точнее — его реликтовый представитель, потому что вымирающий отдел к тому времени уже пребывал в неустойчивом полуофициальном положении. Семенов собирал, систематизировал, расследовал всякую паранормальщину, направлял наверх отчеты. Я на стажировку к нему пошел из чистого любопытства. Думал — вот где не заскучаешь!.. Что ни день, то новые загадки, и не какая-нибудь кухня с ножом в брюхе, а прямо Эдгар По! Поначалу так и было — весело. Семенов с меня пылинки сдувал — молодой кадр, стариковские надежды, наставления в духе «Патриотизм, Кузнецов, он и в астрале патриотизм!». Дрессировал, водил на собрания каббалистов, учил трансцендентальной медитации, ухитрился приписать к нам в штат астролога (ненадолго, правда, — сократили голубчика).

Наши стеллажи заполнялись томами макулатуры, в то время как за стенкой уже вовсю щелкали компьютерные мышки. Мои однокурсники обзаводились все более солидными наборами звездочек на погонах, а я так и ходил в старлеях. Даже бывший наш астролог — тот еще прохиндей по имени Степан Горилко — открыл собственную Академию Астрологии и Космоэнергетики, сменил фамилию на Люкс и стал привлекать публику хвастливыми рассказами о своей службе в сфере госбезопасности. А это, нельзя не согласиться, внушает.

Романтический ореол работы в отделе, изучающем феномены непонятной природы, развеялся к тому времени уже сто лет как. Едва ли десятую часть наших дел действительно можно было причислить к «феноменам непонятной природы», все остальное было — чушь, бред, иллюзия и фальсификация. Только Семенов упорно верил, что кто-то ставит нам палки в колеса, и если бы не это — мы бы уже давно вышли на организаторов мирового заговора.

Сто раз я говорил себе: «Сбегу. Переведусь. Лучше трупы с ножами в потрохах, чем Юпитер в Водолее и масонская агентура». А потом из какого-нибудь Гадюкина сообщали о выпотрошенной и обескровленной корове, которую нашли среди круга в пшеничном поле — и все начинало вертеться по новой. И если не находились в итоге ответственные лица, становилась на стеллаж еще одна папка, а в каталог (в раздел «НЛО. Эксперименты над животными») заносилась карточка под номером 178/88.

Там много их было, этих разделов. Свидетельства об НЛО, призраках, оживших мертвецах, пророчествах, тайных культах. Тонны бумаги, квадратные километры расплывчатых фотоснимков и исчерканных красным фломастером карт. Это сейчас Серебренников наши талмуды загнал наконец в компьютер, а тогда все это лопатилось вручную.

И со временем все больше карточек стало попадать в раздел «Паранормальные способности человека». Причем информация потекла от соседей. Они подбрасывали нам крохи со своего стола — отрывочные, но любопытные сведения, которые коллеги сочли несущественными либо вымышленными: то разбойник в ювелирном магазине притянул к себе золото с витрины, то насильник спланировал на жертву с крыши дома, то заключенный смылся из запертой камеры, и никого причастных не нашли. Сначала это были единичные случаи. Но вскоре игнорировать их стало невозможно. Наверху тоже забеспокоились. Нам с Семеновым в срочном порядке прибавили жалованье, мне дали капитана. Указание звучало недвусмысленно: к черту НЛО, занимайтесь только аномалами. Семенова это оскорбило, хоть он старался не подать виду. Я же почувствовал облегчение: все эти инопланетные эксперименты давно стояли мне поперек горла, а тут в кои-то веки вырисовывалось настоящее дело, и в нас стали нуждаться.

Информация пошла по официальным каналам — и тут стал очевиден масштаб бедствия. Семенов затребовал расширения штата, но решения не дождался: с психикой у него начались нездоровые метаморфозы, и он ушел-таки на пенсию, а вскоре (на почве вынужденного безделья, не иначе) окончательно впал в маразм. Мировой заговор масонов и зеленых человечков стал для него единственной реальностью. Только в своем бреду он чувствовал собственную полезность, а в будничном трехмерном пространстве потерял последние ориентиры. Когда я навещал его последний раз, он клялся, что агенты с Антареса вычислили его и собираются похитить и пытать, но он меня не выдаст. Агенты с Антареса оказались милосердны: они пустили по кровотоку тромб, так что умер боец невидимого фронта быстро и без мучений.

Я остался один. И так гнусно сделалось на душе, что хоть камнем в Енисей. Положил на стол начальству заявление на отпуск, запер кабинеты, сдал ключи — и впервые за много лет вышел в реальный мир. В мире было лето. В небе не было ни одной летающей тарелки — только солнце и облака. Маринка хотела в цирк.

Дэн пришел через два дня. Золотой унитаз был к тому времени уже установлен, обмыт, заблеван и забит туалетной бумагой.

— Так, Артемка, — заявил он с порога, — мой человечек все проверил, как ты просил, записывай.

— Говори, так запомню.

— Савельев Андрей Гаврилович, тридцать восемь лет, врач-спасатель первой категории. Женат, двое детей, фотку вот только забыл… но неважно, под твое описание подходит.

— То есть все чисто? — вмешался я. Мне, собственно, неважны были подробности биографии Андрея, мне важно было лишь убедиться, что он действительно существует в природе.