— Ну и как ощущения после первого убийства? Или ты и раньше?..

— Никак, — сухо ответила она.

— Пять трупов на твоей совести. Ты обставила даже Цыбульского. Нигде не свербит? Совесть там, жалость?

— Я защищалась.

— У них ведь тоже есть родители, жены, детишки…

— Раньше надо было думать о женах и детишках. Десять против меня одной… получили свое, — скривилась она.

— Тринадцать, если быть совсем точным. Эх ты, принцесса цирка, ведь ты ничуть не лучше их. И точно так же могла бы лежать сейчас хладным трупом, и жалеть никто бы не стал…

— Трупом я могла бы стать и раньше, ваши же люди стреляли мне в спину.

— Наш сотрудник действовал в рамках инструкции. Ты — преступница, как ни крути, и ты сопротивлялась при задержании.

— И за что же меня задерживали? — прищурилась Венди. — За причинение тяжких астральных повреждений? Или за жестокое обращение с животными? Нет такого закона, по которому меня можно было бы арестовать.

— Поверь мне, девочка, его сейчас пишут. Специально для тебя и таких, как ты. А пока что хватит с тебя и мошенничества.

— Не докажете.

— Знаешь ли, если моя контора захочет доказать, что Земля плоская, — докажет.

Мои слова не произвели на нее должного впечатления, потому что тут некстати вернулся Замалтдинов. Насвистывая, выбрался через провал во двор и стал взглядом «подметать» крысиные трупики. Они вспыхивали и оседали маленькими облачками пыли. Это зрелище повергло Венди в ужас: такого возбуждения я не видел даже в момент, когда Лауреат держал ее на прицеле. Нервные импульсы заструились по всему телу, глаза забегали. Она его боялась. Больше, чем Лауреата, больше, чем меня. Отлично, его-то мы и отрядим с ней работать.

Я только приготовился усадить ее в машину, как оттуда, где только что находился Замалтдинов, послышался гулкий удар, всхлип и шорох падения тела. Я оберну…

— …ну, давай я, если сама не можешь. Я быстренько: чпок-чпок, контрольные в голову. Потом схожу, понятное дело, к батюшке знакомому, он мне отпустит. Он мне как-то троих отпустил. И епитимью наложил так, по-божески. Хороший дядька, рекомендую…

Сперва я подумал, что снова чудит моя мозговая ложноножка, на сей раз выуживает для меня какой-то эпизодец из прошлого, потому что в будущем Макса с его «хорошими дядьками» не должно быть. Просто не должно. Я же все сделал для того, чтобы ни его, ни кого бы то ни было из наших криминальных знакомых больше в этой истории не было. Неужели не выкатило? Неужели проиграли?..

Я с трудом разогнул затекшее тело. Ощущения более чем странные: совсем не как от долгого пребывания в одной позе — нет, просто мышцы будто изменили качество, сделавшись тугими и скрипучими, и я медленно вспомнил, что этому предшествовало. Андрей. Это он стеганул меня своей хитрой дрессированной молнией. Кстати, где он? И почему здесь Макс — живой и, судя по голосу, невредимый?..

— Нет, а вот тебе не позволю, даже не проси.

— Ей можно, значит, а мне нельзя?!

Эта последняя реплика окончательно меня разбудила. Говорил Артурчик. Он тоже где-то рядом, вот только…

Та-ак, я в машине. В машине Макса. У меня на коленях почему-то дремлет Чжао. Ноги чувствуют тепло его щеки.

Господи, мышцы как старая резина, кажется — чуть потяни, и растрескаются. И даже голосовые связки как старая резина.

— А этот не из наших, глянь-ка… Чужой. — Это опять Макс.

— Я его не знаю. — Это Венди. Слава богу, это Венди.

— И я не знаю. — Это Артурчик.

— И на этихне похож. — Венди, задумчиво.

Я спихнул с себя стотонного, как мне показалось, Чжао. Суставы провернулись с неимоверным сопротивлением. Мышцы заскрипели, как старые ворота, но не порвались на куски, чего я втайне опасался. Следующим безумно долгим движением я нажал ручку двери. Полупарализованная рука еле шевелилась. Мне бы сейчас зомби играть в кино: такой же одеревенелый, неуклюжий и злой на весь белый свет.

Распахнув дверцу, я вывалился наземь.

— Артем! — завопила Венди, да так, что заложило уши.

Кинулась обниматься, такая же неуклюжая и смешная, как и я сам. Мышцы моего лица растрескались в улыбке. Цирк паралитиков, полтинник за вход.

— Привет, — прохрипел я.

Венди вместо приветствия всхлипнула, прижала меня лицом к своей груди и, кажется, поцеловала в макушку.

— Привет, — виновато высунулся из-за ее плеча Артурчик.

— Ага, давно не виделись, — вступил Макс. Губа у него была разбита (все-таки Чжао его от души приложил), но глаза были веселые.