— Честное слово, не знаю. Она здешняя, из деревни. Скорее всего, повздорила с мужем.

— Интересно, это она бродила здесь сегодня утром?

Он нахмурился.

— А разве кто-нибудь здесь бродил?

— Да. Я зашла к тебе в гардеробную навести там порядок, а потом спустилась умыться. Пока я спускалась, кто-то скользнул за дверь. Я выглянула, а там стояла женщина.

— Ты с ней говорила?

— Я спросила, что ей нужно, и она что-то ответила, но я не поняла.

— Не желаю, чтобы тут шатались всякие посторонние люди, — сказал он. — Я это прекращу.

Он улыбнулся, но Дорис обостренным взглядом влюбленной женщины уловила, что улыбнулся он одними губами, а глаза против обыкновения в улыбке не участвовали. Чем-то он, видимо, озабочен.

— Что поделывала? — спросил он.

— Да ничего особенного. Ходила погулять.

— Шла через деревню?

— Да, там один человек посылал обезьяну на цепочке срывать с пальмы кокосовые орехи, мне ужасно понравилось.

— Это я видел. Забавное зрелище, верно?

— Ах да, Гай, и среди ребятишек, которые на него смотрели, было два мальчика намного светлее остальных. Я подумала, может, они полукровки. Я с ними заговорила, но они по-английски ни слова.

— В деревне есть двое-трое детей смешанной крови, — сказал он.

— Чьи они?

— Мать из этой деревни.

— А отец?

— Дорогая моя, этого вопроса мы здесь предпочитаем не задавать. — Он помолчал. — Тут многие заводят себе жен из туземок, а потом, когда уезжают на родину или женятся, дают им денег на житье и отсылают домой, к родным.

Дорис отозвалась не сразу. Его слова, произнесенные так равнодушно, показались ей немного бессердечными. Когда она заговорила, на ее открытом, миловидном английском лице было написано грустное недоумение.

— А как же дети?

— Их, конечно же, не бросают на произвол судьбы. Всякий мужчина, насколько ему позволяют средства, заботится об их воспитании. Потом они идут работать клерками в каком-нибудь государственном учреждении, в общем, пропасть им не дают.

Она улыбнулась чуть виновато.

— Вряд ли ты ждешь, что я одобрю такую систему.

Он улыбнулся в ответ:

— Не будь слишком строга.

— Я не строгая. Но я страшно рада, что у тебя никогда не было жены-малайки. Я бы, кажется, этого не вынесла. Ты только подумай, вдруг эти два мальчугана были бы твои.

Слуга сменил им тарелки. Их меню не отличалось разнообразием. На первое — речная рыба, пресная и безвкусная, приемлемая только с изрядным количеством кетчупа, потом какое-нибудь мясное рагу. Гай обильно полил его острым соусом.

— Старый султан считал, что белым женщинам здесь не место, — сказал он, когда слуга вышел. — Он даже поощрял англичан к сожительству с туземками. Сейчас, конечно, многое изменилось. Обстановка в стране совершенно спокойная, и с климатом справляться мы в какой-то степени научились.

— Нл старшему из тех мальчиков было не больше семи лет, Гай, а второму лет пять.

— В этих местах бывает очень тоскливо. Иногда по полгода не видишь белого человека. Многие приезжают сюда совсем мальчишками. — Он улыбнулся той улыбкой, что так преображала его некрасивое круглое лицо. — Так что есть, знаешь ли, оправдания.

Она всегда находила эту улыбку неотразимой. Улыбка убеждала лучше любого довода. Взгляд ее смягчился.

— Ну конечно, есть. — Она потянулась через стол и дотронулась до его руки. — Мне посчастливилось, я успела перехватить тебя вовремя. Честное слово, я была бы в отчаянии, если бы мне сказали, что ты тоже так жил.

Он стиснул ее руку.

— Тебе хорошо здесь, родная?

— До неприличия.

В своем полотняном платьице она выглядела свежей, прохладной. Она совсем не страдала от жары. Красота ее была лишь красотою всякой молодости — только карие глаза по-настоящему хороши; но лицо пленяло открытым, безыскусственным выражением, а темные стриженые волосы были аккуратно уложены и блестели. В ней угадывался и ум, и воля, и не было сомнения, что тот член парламента, у которого она работала, имел в ее лице весьма толкового секретаря.

— Я сразу влюбилась в эти места, — сказала она. — Хоть я так много бываю одна, я, кажется, ни разу не соскучилась.

Она, разумеется, прочла не один роман о Малайском архипелаге, и у нее создалось впечатление о мрачной стране с могучими опасными реками и молчащими непроходимыми джунглями. Когда каботажный катер доставил их в устье реки, где их ждала большая лодка с дюжиной даяков на веслах, у нее дух захватило от открывшейся ей красоты, не устрашающей, а скорее дружелюбной. Такой легкой, веселой атмосферы, напоминающей птичье пение в листве деревьев, она никак не ожидала. По обоим берегам к воде стекали мангровые заросли и пальмы нипа, а дальше густо зеленели леса. Вдали, ряд за рядом, насколько хватало глаз, тянулись синие горы. Не замкнутое, угрюмое место, а скорее бесконечный простор, где воображение могло витать свободно и радостно. Зелень сверкала на солнце, голубое небо смеялось. Гостеприимный край словно приготовил ей торжественную встречу.