Тогда мы поняли, что новый летун привез кого-то из наших.

Выгрузка происходила при работающих двигателях. Среди клубов рыжей пыли замелькали человеческие силуэты. Мы до рези в глазах всматривались в беспокойную завесу, надеясь увидеть за ней белые фланелевые рубахи матросов и черные тужурки офицеров. Но проклятая круговерть старательно скрывала от нас прибывших.

Наконец летун взмыл в небо. На миг его корпус заслонил солнечный диск, ревмя заревели двигатели… и этот звук, напоминающий вопль африканского слона, еще долго гулял эхом между склонов рукотворных холмов.

Пыль улеглась. Цилиндр заткнулся.

Теперь мы могли рассмотреть, кто пожаловал к нам на летающей машине.

Отряд состоял из двух дюжин незнакомцев. Все до одного — грязные, бородатые мужчины, все — в лохмотьях. Они словно сошли со страниц учебника по древнейшей истории: троглодиты — ни дать ни взять. Мы безмолвно изучали их, а они — нас.

Глядя на эту братию, я сразу подумал о работорговцах… ну, о которых рассказала нам Галина. Если летающая машина «хозяев» привезла действительно сих злыдней, то ухо нужно держать востро.

Но среди прибывших оказались не только люди. Над «троглодитами» возвышались двое «червелицых» в доспехах. Богомерзкие твари были вооружены: в лапах они держали короткие алебарды с широкими пилообразными лезвиями.

Под ногами у разношерстной компании лежало несколько ящиков; позади них виднелись какие-то баулы и объемистые свертки. Никак со скарбом прибыли. И надолго.

— Здорово, православные! — выкрикнули из толпы «пещерных людей».

— Здорово, коли не шутите! — отозвался Северский.

«Червелицые» в это время взвалили себе на плечи по ящичку и отошли в сторону. Казалось, до людей им нет никакого дела.

От толпы «троглодитов» отделился классический «дикий вожак» — громила вроде нашего боцмана, только пошире в кости. Косматый, словно медведь, и, словно медведь косолапый, одноглазый, с рябой рожей, исполосованной шрамами.

— Спускайтесь, други, мы не кусаемся! — Он окинул взглядом отвалы земли. — Работы здесь, гляжу, — конь не валялся! — Вожак подцепил ногой присыпанную песком лопату. (Моряки побросали их на площадке, когда смекнули, что летун собирается приземляться.) — Спускайтесь же! Вас в два раза больше!

Со всех сторон послышался шорох скользящих по склонам ног. На какое-то время опять стало пыльно.

— Подходите! Не обращайте внимания на этих! — Вожак махнул рукой в сторону «червелицых»: те молча возились со своими ящиками. Что-то вынимали из них, разворачивали на земле циновки… — Я, погляжу, вы — моряки. Да еще и военные. — Он придирчиво оглядел приближающихся людей. — Давайте знакомиться, что ли. Я — Карп Дудкин…

— Лейтенант Северский Георгий Иванович, — представился наш бравый офицер. — Откуда будете, уважаемые? — С Дальнего Востока, — ответил Карп Дудкин, внимательно рассматривая Северского единственным глазом. — Ты, что ли, здесь за старшего?

Северский поморщился. Кто-кто, а он точно не станет терпеть панибратства. Мне не удалось услышать ответ офицера — слова утонули в поднявшемся шуме и гаме.

— Есть оружие? Или жратва? — спрашивали моряков незнакомые голоса. — Нет. А у вас?

— А бабы есть?

— Тоже нет.

— Зато поп есть! — Кто-то загоготал. — Теперь заживем, как на Руси! Помолясь, оно и работается легче, и живется проще!

Отец Савватий сурово прочистил горло, но ничего не сказал в ответ.

— Считай, что главный — я, — заявил Северский, приблизившись к Карпу.

Вожак «троглодитов» кивнул: — Хорошо. Вот что я хочу сказать, Георгий Иванович. Нужно сейчас же поставить твоих людей на работы…

Я перебил этого самоуверенного первобытного вождя, прежде чем Северский разразился бы гневной тирадой.

— Карп, как давно вы здесь?

Дудкин повернулся ко мне. Его правый глаз давно вытек и засох. Теперь вместо ока чернел провал, окантованный воспаленным веком. — Месяца три, — ответил Карп. — Что ли, по нам не видно? Я пристально поглядел этому человеку в лицо. Нет сомнений — цинга, значительная потеря массы… Да, месяца два-три на голодной диете он просидел — как пить дать. Но судового доктора суровым голосом не проймешь. Я продолжил расспрос:

— Как вы сюда попали?

— Так же как и вы. — Вы моряки? С какого корабля?

— Мы не моряки, — ответил Карп. — Мы — рабочие, строители. Плыли на заработки в Порт-Артур. На пароходе «Енисей». — Он повернулся к Северскому: — Теряем время, барин. Если к утру наши люди не выполнят хотя бы часть работы, то завтра погибнет каждый третий.

— Что ты имеешь в виду? — поджал губы Северский.

Карп сплюнул. Нехотя пояснил:

— Мы тоже в первый день надумали заупрямиться… Прилетели они, построили нас… Потом каждого третьего — пилой по горлу, словно скотину. Освежевали, тут же сварили, а остальных заставили… жрать, в общем, это мясо. Чтоб у нас, значит, силы взялись… Погнали потом на работы… псами своими погаными затравили. Не знаю, как вам, но ни моим людям, ни мне испытывать на своей шкуре то же самое еще раз неохота.