Кот остановился, склонил голову набок и неожиданно ласково спросил:

– Вирх, ты чего?

– Я МАЛЬЧИК?!! – на пределе связок.

Кота вынесло децибелами.

– Странно, – откуда-то из коридора.

– Да? – недоверчиво. Вытирая ковшиком сопли.

– Да. И как ты за триста лет этого не заметил?

– За скоко?!

Слезы перестали течь, ковш я прижимала к плоской груди, как последний оплот надежды.

– Триста, – безжалостно и с садистским юмором.

– Столько не живут. – Я попыталась встать.

– А ты давно мертв.

Грохот рухнувшего в ванну тела и дребезжание ковша, упавшего на пол.

Тишина в коридоре.

Но уже через минуту мне на грудь кто-то вспрыгнул, а в ухо ткнулись мокрым носом, щекоча усами. Я угрюмо разглядывала потолок.

– Хочешь еще что-нибудь о себе узнать? – задумчиво тыча лапкой мне в глаз. – Рефлекс есть. Хорошо.

– А что, я еще чего-то не знаю?! – Так и не смогла сказать это с юмором. По потолку ползли жирные наглые тараканы, с интересом меня разглядывая.

Все. Это – явно ШИЗА. Мозги не вынесли реалий мира и спустили сознание в глубины бушующей психики.

– Ну… гм. Зовут тебя Вирх. Ты студент. Сегодня экзамен по философии, и ты – вампир.

Я закрыла глаза. Ничего себе сказочка. Спасибо тебе, добрая фея.

Кот все же меня поднял. Заставил одеться, попытался еще и накормить – не смог. (В холодильнике мне торжественно указали лапкой на тридцать пакетов с донорской кровью и заформалиненное сердце на закуску. Мне стало дурно, я предложила укусить кота. Вопрос еды был снят.) После чего он залез в рюкзак и заставил, закинув сумку за спину, идти в универ.

Мне в принципе было все равно, а мозг пока не претендовал на место главного органа, тихо решая сугубо внутренние проблемы организма в целом. Так что я задумчиво помахала (…помахал?) рукой тараканам, трогательно сидящим на краю ванной, и покорно вышла из квартиры, не забыв закрыть за собой дверь.

– Так, а теперь рассказывай.

На улице светило солнце, пели птички, бабульки на лавочках мило мне улыбались, махая и называя Вирхом. Я ме-эдленно приходила в себя, рассматривая со всех сторон только что проклюнувшуюся мысль… что и от шизы надо постараться получить удовольствие.

А рюкзак все не затыкался.

– Что именно ты забыл? Вирх, не игнорируй меня, а то засвечу фаерболом в спину!

– Все.

– Что «все».

– Все забыл.

Мат-перемат из рюкзака. Улыбки бабулек подувяли, мне уже не так активно машут вслед.

– А это… про мальчика ты там что вещал?

– Я – девочка, – с какой-то непонятной гордостью.

Тяжелый стон из рюкзака.

– Да? – истерически.

– Да, – твердо и с нажимом.

– Н-да-а-а… Если твоя сестра узнает, меня кремируют прижизненно… Надо что-то делать.

Я угрюмо молчал… молчала? А, не знаю! Тоскливо щупаю грудь проходящей рядом случайной девушки. Визг, резанувший по барабанным перепонкам, и увесистая пощечина более или менее привели в чувство.

– Чего там? – заволновался рюкзак.

– Извращенец!!!

Что ж так орать-то?

– Кто? – ахнул рюкзак.

– Я, – мрачно и с оттенком сарказма.

На душе муторно. «Красавица» все не затыкается. Да и спешащие от соседней скамейки ей на помощь ребята оптимизма не добавляют. Лысые и с наколками – они столь явно символизировали защиту чистоты и добродетели, что даже девушка на миг заткнулась, оценивая смутные перспективы такого близкого «спасения». Правый ей щербато улыбнулся и подмигнул. Красавица куда-то рванула, передумав жаловаться. Амбалы, не замедляясь, пронеслись мимо меня, спеша догнать «спасаемую». Пришлось посторониться, не то бы сбили.

– Н-да-а, – мохнатая морда высунулась из рюкзака и угрюмо огляделась по сторонам, – может, хоть вспомнишь, что вчера пил?

– Я вчера даже не ела.

– Н-да-а…

Институт поражал обшарпанностью и убожеством. Кафедра погрязла в ремонте и походила на руины, оставленные войсками на разграбление тощим студентам. Сами же студенты, толкущиеся внутри, в основном занимались тем, что злобно переглядывались, шушукались и нервно пересчитывали шпоры.

Изредка по коридорам проходили тихие преподаватели, стараясь при этом ни на кого не смотреть и никому не мешать.

Я «встал» в сторонке, расчесывая бардак на голове и снова скалывая черные волосы во вполне уже приличный хвост. Котенок более или менее рассказал, что надо делать, и предупредил: с кошками сюда нельзя. Ну нельзя так нельзя. Я «прислонился» к стене, прикрыв глаза и пытаясь хоть как-то собрать разъезжающиеся мысли.

Итак, первое: я – вампир. Света не боюсь, чеснока не пробовал. Кол в грудь, скорее, убьет и упокоит одновременно, но мне от этого не легче. А еще из нёба теперь вторым рядом выступают острые края пары клыков. Могут выходить и на всю длину, царапая нижнюю губу. Я так понял, что ими, скорее всего, и надо кусать непосредственно перед присосом к жертве.