Куда больше горя принесло народу другое решение триумвиров: изгнать жителей восемнадцати городов, чтобы, когда кончится война с Брутом и Кассием, обеспечить жильем своих солдат. Среди этих городов были такие известные центры, как Аримин, Беневент, Капуя, Нуцерия, Регий и Венузия. Они представляли собой своего рода вознаграждение; с деньгами было туго, и их небольшие запасы предстояло выдавать войскам в качестве обычной платы — перед кампанией и во время военных действий. Многие римские богачи уехали за границу, постаравшись оставить врагам на разграбление как можно меньше. Интенсивный набор войск изъял из производящих отраслей много молодых людей, а передвижения армий и на западе, и на востоке привели в упадок ремесла и торговлю. Доходы от провинций катастрофически упали; осторожные жители закапывали до лучших времен и деньги, и золотые и серебряные вещи.

Еще одно решение, принятое на берегах Лавиния, касалось личной жизни Октавиана и было вызвано не желанием триумвиров, а настойчивыми требованиями некоторой части войск.

Солдаты-цезарианцы, совершенно не желавшие сражаться друг против друга, требовали гарантий, что Октавиан и Антоний не разойдутся, как уже однажды разошлись. Они настояли, чтобы эти двое связали себя узами родства. Поскольку Антоний уже был женат на Фульвии, единственной кандидатурой оставался Октавиан. Он согласился разорвать заключенную прошлой зимой помолвку с младшей Сервилией, на которой так и не успел жениться, и пообещал заключить брак с Клодией, дочерью Фульвии от ее первого мужа Клодия, старинного врага Цицерона. Светоний описывает ее как « vixdum nubilis» — едва достигшую брачного возраста. Брак был недолог; Фульвия в качестве тещи оказалась сущей ведьмой.

Неизвестно, дожила ли родная мать Октавиана до этой перемены в матримониальном положении сына. Атия умерла, когда Октавиан был консулом, то есть в те четырнадцать недель, которые прошли со дня выборов 19 августа, до его официального отказа от должности 27 ноября. Возможно, ее кончину приблизила необходимость прятаться от врагов сына, которые хотели сделать из нее заложницу.

Пользуясь властью триумвира, Октавиан устроил публичные похороны, на которые собрались цезарианцы всех толков, чтобы почтить память племянницы великого Цезаря. Отчим Октавиана Филипп пережил Атию на несколько лет.

Карательные отряды отправились в Рим впереди триумвиров, чтобы убить семнадцать человек, перечисленных в первом проскрипционном списке. Этот список не обнародовали, и потому никто в Риме не знал, кого будут преследовать, знали лишь сами исполнители и Педий — второй консул.

Четверых убили прямо дома или на улице. Затем была страшная ночь: вооруженные люди ходили по городу в поисках других жертв. На рассвете, вопреки желанию триумвиров, Педий опубликовал имена преследуемых; ошибочно полагая, что смерть уготована только для семнадцати, он послал глашатаев успокоить остальных горожан. Все это далось ему нелегко. На следующую ночь он умер от нервного напряжения.

Первым убитым магистратом был трибун Сальвий; именно он 3 января спас Антония, наложив вето на решение сената объявить того врагом; потом Сальвий полностью поддерживал Цицерона. Не зная, помилуют ли его в благодарность за первое или же накажут за второе, Сальвий устроил на всякий случай для друзей прощальный обед. В обеденный зал ворвался карательный отряд с центурионом во главе. Некоторые гости вскочили, словно намереваясь вступиться за хозяина — а может, просто бежать, — но центурион приказал им сесть и молчать. Он схватил Сальвия за волосы, бросил поперек стола и отрубил ему голову. Перед тем как уйти и унести голову, он велел гостям оставаться на месте, а не то, мол, их постигнет та же участь. И гости до поздней ночи оставались на ложах вокруг обезглавленного тела хозяина.

Триумвиры вошли в Рим по очереди — каждый на следующий день и каждый в сопровождении одного легиона и одной преторианской когорты; первым, как консул, вошел Октавиан. Когда все трое вступили в город, трибун Публий Тиций созвал на 27 декабря народное собрание и на окруженном солдатами Форуме предложил гражданам принять решение о вручении полномочий триумвирату. Закон приняли быстро — не дав времени ни на обдумывание, ни тем более на обсуждение. Вывесили новые проскрипционные списки; все выходы из города охранялись. За голову каждой жертвы была объявлена награда: сто тысяч сестерциев; рабам пообещали свободу и сорок тысяч сестерциев.

Полководцы Цезаря решили, воспользовавшись случаем, уладить старые семейные распри. Павел, брат Лепида, попал в списки вместе с Луцием Цезарем, дядей Антония. Планк осудил своего брата Плоция, а Поллион решил отомстить тестю. Еще один приговоренный, по слухам, был раньше наставником Октавиана. Павлу явно позволили скрыться, но Луция Цезаря спасло только вмешательство матери самого Антония — Юлии. Она заслонила старика от солдат, пытавшихся ворваться в ее дом, а после явилась на Форум, где сидели триумвиры, верша расправу и выплачивая вознаграждения, и стала выговаривать сыну. Антоний неохотно согласился сохранить жизнь своему дяде, который как-то раз поспорил с ним в сенате.

Появлялись новые проскрипционные списки. Многие начали понимать, что их ждет, еще до того, как их имена оказались в списках. Они следовали за теми, кто уже бежал из столицы. Прятались в канализации, в колодцах, дымовых трубах, на чердаках. Одни погибали с оружием в руках, другие не пытались защититься. Некоторых спасали их рабы, других предавали жены. Люди топились в Тибре, бросались с высоких стен, сжигали себя. Самые упорные или удачливые ускользали благодаря женам, детям, родственникам или рабам. Жены погибали, спасая мужей. Рабы надевали одежду хозяев и умирали вместо них.