— Извини, Сеня, но нам нужны именно разборки. И как можно быстрее. Ты видел, что в стране творится? Беспредел атакует. И я не могу быть уверен в том, что он покупает оружие только для продажи, а не для передела сфер влияния. История показала, что именно в трудные времена такие катаклизмы чаще всего и происходят.

— Так че, договариваться не будем? — тупо поинтересовался компаньон.

— Нет, не будем. Найми кого-нибудь — и успокой мои нервы. И еще — надо усилить охрану торговых точек, а то кругом такое творится — полная х…я.

— Будет сделано, — покорно согласился Сеня с политикой непримирения и через минуту покинул кабинет партнера по бизнесу.

Оставшись один, Володя задумался о том, что убийство человека человеком опять стало необходимостью в суровой действительности российского бизнеса, отягченной инопланетным вмешательством. При множественности вариаций создается реальная угроза потерять все. Посетила его также мысль о том, что в идеале неплохо было бы, если б конкуренты могли полюбовно договариваться, не доставляя друг другу хлопот. Но он тут же отбросил эту мысль как не имеющую под собой мало-мальски реальной основы.

Раздумья его прервал упомянутый в разговоре спец по рекламе и маркетингу «в одном флаконе» Клим, который пришел разрабатывать новый ролик.

— Шеф, мне кажется, что установка на молодых сработает отлично, но надо окучить и людей более почтенного возраста, — начал парень с порога. — Было бы глупо упустить этот сегмент рынка.

— Молодец, парень, я как раз об этом думал, — соврал Володя, дабы придать себе значимости. — Какие у тебя есть по этому поводу соображения?

— Да простые. Не будем сильно изгаляться, возьмем проверенную модель. Значит, так, первый кадр: на переднем плане уютный домик в лесу, дальше камера входит в него, а в нем — обычная рекламная семья. Муж с газетой у телевизора, по которому пришельцы как раз говорят, что начали свою программу реморализации населения Земли. В это время жена на кухне готовит, а в другой комнате в кадре крутятся дети, мальчик и девочка. Вдруг страшный стук в дверь. Все испуганы. Дети прячутся либо под стол, либо под кровать, муж отрывает жопу от дивана, бросает газету и мужественно, как комсомолец с советских плакатов, смотрит в сторону двери. Камера идет на жену. Она вопит: «Нас пришли реморализовывать! Они уже здесь!» Муж храбро подходит к двери и открывает ее. И в комнату через порог входит некто в противогазе и ОЗК.[17] Сняв капюшон, этот некто стаскивает противогаз, после чего жена радостно, как настоящая дебилка, кричит: «Мама, ты приехала! Мы тебе так рады!» Тут дети выползают из своих нычек и обнимают бабушку. А муж озабочено смотрит на тещу и спрашивает: «Как же вы добрались? Ведь пришельцы в первую очередь начали распылять свои нейромодифицирующие газы как раз над дорогами!» Теща же с гордостью, как будто продала домик в деревне по цене бомбоубежища, произносит финальную фразу: «Чтоб не достали гадов газы, — есть у нас противогазы. Надо их приобрести, чтобы…» Последнюю строчку я еще не придумал, не знаю пока, чего там добавить. Смысл в том, что, говоря этот слоган, она по окончанию каждой строчки достает из сумки по противогазу и раздает всем этим дегенератам. Ну как?

— По-моему, полное говно! — улыбаясь, произнес босс. — Но «пипл схавает», как сказал некто еще на заре появления рекламы в этой стране. Кстати, в конце речевки можно вставить «задницу спасти» или еще что-нибудь в этом духе. Короче, благословляю. Снимайте ролик как можно быстрее, пока нам всем действительно не пришел трындец.

— А вы думаете, он наступит? — поинтересовался Клим, и, задав этот вопрос, он сразу стал похож на простого мальчишку девятнадцати лет, а не на наглого рекламщика, коим являлся на работе.

— Ты не забивай себе голову. Делай свое дело — и в накладе не останешься. Мои знакомые в Думе знают, что делают. И мы будем знать. Ты, главное, не боись — нам будет хорошо при любом раскладе. Ты думай, как нам противогазы вовремя толкнуть, а об остальном буду думать я, ладно? — Владимир закончил своей стандартной «утешалкой», которую знали уже все из его «команды».

— А как же… — Клим хотел еще что-то спросить о судьбе мира, но, поглядев в ставшие колкими глаза шефа, передумал и поспешно удалился.

Владимир же опять включил ролик с уже готовой рекламой противогазов, которую благодаря нажатию на некие рычаги довольно часто показывали по обоим федеральным каналам, и в задумчивости уткнулся в телевизор. На экране молодой парень с лицом ангела и фигурой атлета, одетый по последнему слову моды, крутой до невозможности, читал рекламный рэп про заразу, мазу и, соответственно, противогазы.

В джипе было душно. Из колонок раздавался ритм-энд-блюз. Сидящий рядом Джумбо фальшиво подтягивал, что выводило Майки из себя.

— Чувак, не мог бы ты заткнуться? — раздраженно бросил черный дилер.

— Босс, это же клево! — не унимался Джумбо.

— Ты мешаешь мне думать! — рявкнул Майки и выключил магнитолу.

— О чем? — глупо поинтересовался преданный, как собака, здоровенный, как горилла, и при этом сравнимый с той же обезьяной по уму напарник.

— Ты только прикинь: после того как пришельцы возобновили атаки, спрос на оружие возрос. Так?

— Ну да, и это нас устраивает, правда?

— Но что-то внутри меня говорит, что так вечно продолжаться не может, — Майки достал сигару и закурил. — Я хоть в Гарварде и не обучался, но смекаю, что это такое, когда спрос превышает предложение.

— А чего это?

— Это такой фак, когда мы можем подпалить задницу вместо косяка.

— Не понял. Майки, да не заморачивайся ты, все ж отлично, чувак. А насчет косяка — это неплохая мысль, — Джумбо действительно не понимал серьезности ситуации.

— Не сейчас, брат, — дилер говорил больше для себя, чем для своего тупоголового друга. — Как бы ни хотелось мне держать ситуацию под контролем, она из-под него ускользает. Мы не одни толкаем оружие в массы. Город просто переполнен оружием. И недавно я слышал от одного русского, что их босс прекращает это дело.