— Вы уверены в том, что она не была заперта на засов? — спросил Дэлглиш.

— Да, сэр. Вполне уверен.

— А вы привлекли внимание вашей жены к тому, что дверь не заперта на засов?

— Нет, сэр. Только когда мы с ней вместе, уже утром, пришли на кухню, вот тогда я про это упомянул.

— Кто-нибудь из вас или вы вместе не пошли к двери — проверить?

— Нет, сэр.

— И вы заметили это, когда возвращались, а не тогда, когда помогали жене отнести чай наверх?

— Только когда возвращались, сэр.

Тут снова вмешалась сестра Холланд:

— Не знаю, зачем вам было помогать Кимберли нести наверх чай, Дин. Вряд ли поднос был таким уж тяжелым. Разве Кимберли не могла сама с этим справиться? Обычно она прекрасно справляется сама. Если бы не было лифта, но лифт есть. И в западном крыле всегда горит свет, хоть и приглушенный.

— Да, конечно, могла, — решительно ответил Дин. — Но я не хочу, чтобы она одна ходила по дому поздно ночью.

— Чего же вы боитесь?

— Не в том дело, — смутившись, произнес Дин. — Просто мне это не по душе.

— А вы знали, что мистер Чандлер-Пауэлл обычно запирает дверь на засов в одиннадцать часов? — спокойно спросил Дэлглиш.

— Да, сэр, я знал про это. Все здесь про это знают. Но иногда — немного позже, если он выходит на прогулку в сад. Я подумал, если я засов задвину, а он вдруг там, в саду, он в дом попасть не сможет.

— Гуляет в саду после полуночи? В декабре? — вмешалась сестра Холланд. — Разве такое возможно, Дин?

Дин посмотрел не на нее, а на Дэлглиша и ответил, пытаясь оправдаться:

— Это же не входит в мои обязанности, сэр, засов задвигать. Тем более дверь была заперта. Никто не смог бы войти в дом без ключа.

Дэлглиш обратился к Чандлеру-Пауэллу:

— Вы уверены, что задвинули засов в одиннадцать?

— Я запер дверь на засов в одиннадцать, как обычно, и нашел ее запертой на засов сегодня утром, в шесть тридцать.

— Может быть, кто-нибудь из присутствующих здесь отодвигал засов по какой-то надобности? Все вы, несомненно, понимаете, как это важно. Нам необходимо выяснить это сейчас.

Никто не сказал ни слова. Молчание длилось и длилось. Дэлглиш спросил:

— Кто-нибудь еще заметил, что после одиннадцати дверь не была заперта на засов?

И снова — молчание, на этот раз все же нарушенное глухим ропотом отрицаний. Бентон увидел, что они избегают встречаться друг с другом глазами.

— Ну что ж, — сказал Дэлглиш. — Тогда на данный момент достаточно. Благодарю всех за сотрудничество. Я хотел бы поговорить с каждым из вас отдельно — либо здесь же, либо в Старом полицейском коттедже.

Дэлглиш поднялся с места, и все остальные в этой комнате стали молча вставать со своих мест один за другим. Никто так и не заговорил. Они шли через холл, когда с ними поравнялся Чандлер-Пауэлл. Обратившись к Дэлглишу, он произнес:

— Я хотел бы коротенько поговорить с вами, если у вас найдется время.

Дэлглиш и Кейт прошли следом за ним в офис, и дверь за ними закрылась. Бентон не почувствовал ни малейшей обиды из-за того, что его деликатно, дав это понять без единого слова, отстранили от участия в разговоре. Он знал, что бывают моменты, когда двое полицейских способны получить от человека информацию, а трое могут помешать ему ее дать.

Чандлер-Пауэлл не стал терять времени. Они втроем даже сесть не успели, как он сказал:

— Есть кое-что, о чем я должен вам сообщить. Вы, несомненно, заметили неловкость Кимберли, когда ей задали вопрос, почему она не разбудила Флавию Холланд. Я думаю, что, вполне возможно, она пыталась это сделать. Дверь в номер сестры не была заперта, и если Кимберли или Дин ее приоткрыли, они могли слышать голоса — мой и Флавии. В полночь я был у нее. Думаю, у Бостоков не хватило решимости сказать об этом, особенно в присутствии остальных.

— Но разве вы не услышали бы, как приоткрылась дверь? — спросила Кейт.

Джордж спокойно взглянул на нее:

— Не обязательно. Мы были заняты беседой.

— Я надеюсь позже получить подтверждение этому у Бостоков, — сказал Дэлглиш. — Как долго вы были вместе?

— После того как я покончил с подключением сигнализации и запер садовую дверь на засов, я зашел к Флавии, в ее гостиную. Я пробыл там примерно до часу ночи. Нам необходимо было кое-что обсудить — как профессиональные вопросы, так и личные. Ни один из этих вопросов не имеет никакого отношения к смерти Роды Грэдвин. В течение этого времени ни я, ни она не слышали и не видели ничего необычного.