Стараясь скрыть свою заинтересованность и избегая встретиться глазами с Бентоном, Кейт спросила:

— А когда это было?

Дин взглянул на жену и ответил:

— В тот вечер, как мисс Грэдвин в первый раз приезжала. Во вторник, двадцать седьмого, да? Гостям полагается свою еду привозить, а потом они или в здешнем магазине ее покупают, или едят где-нибудь в кафе или в ресторане. Я обычно им в холодильнике молоко оставляю, ну и чай, кофе, сахар — это всегда, но вот и все, если только они заранее продукты для себя не заказывают. Тогда Мог для них покупает, что надо. Мистер Бойтон позвонил и сказал, что масло забыл купить и не смогу ли я ему пачку масла одолжить. Предложил, что зайдет, только мне не очень хотелось, чтоб он тут у меня на кухне все вынюхивал, и я ответил, что сам ему принесу. Было полседьмого, и в коттедже все так выглядело, будто он только что приехал. Вещи его были свалены на полу в кухне. Он спросил, приехала ли мисс Грэдвин и когда он сможет ее увидеть, но я ответил, что не могу ничего про пациентов обсуждать и ему лучше поговорить с сестрой Холланд или мистером Чандлером-Пауэллом. И тут он, вроде бы небрежно так, стал меня про морозилку расспрашивать: давно ли она в соседнем коттедже стоит, работает ли, пользуется ею мисс Кэндаси или нет? Ну, я сказал ему, что морозилка старая, никуда уже не годная и никто ею не пользуется. Сказал, мисс Кэндаси Мога просила помочь ей от нее избавиться, а он ответил, мол, это не его обязанность. Это дело местного совета — ее забрать, и лучше пусть мисс Крессет или мисс Уэстхолл туда позвонят. Думаю, никто туда так и не позвонил. Тут он перестал вопросы задавать. Пива мне предложил, но мне с ним пить не хотелось, да и времени все равно не было, так что я ушел и вернулся в Манор.

— Но морозилка ведь была в соседнем коттедже, — сказала Кейт. — Откуда он узнал про нее? Ведь когда он приехал, скорее всего было уже темно.

— Думаю, он ее в свой прошлый приезд видел. Он, должно быть, как-то побывал в Каменном коттедже, во всяком случае, после того, как старик умер. Он очень нажимал на то, что Уэстхоллы — его двоюродные. А то мог ведь и потихоньку туда сходить, когда мисс Уэстхолл дома не было. Люди здесь не очень-то стараются двери запирать.

— А там одна дверь есть, из старой кладовки через оранжерею, — добавила Ким, — она в сад выходит. Она могла открытой стоять. Или он через окно мог морозилку увидеть. А все-таки странно, Дин, что он так заинтересовался. Это ведь просто старая морозилка. И даже не работает. Она в августе сломалась, помнишь, Дин? Ты собирался ею воспользоваться, чтобы оленину туда положить во время банковских каникул, и обнаружил, что она не работает.

Наконец-то они хоть что-то выяснили. Бентон бросил на Кейт быстрый взгляд. Лицо ее ничего не выражало, но он знал, что мысли их шагают в ногу. Кейт спросила:

— А когда она в последний раз использовалась как морозильная камера?

— Не помню, — ответил Дин. — Никто ведь никогда не сообщал, что она не работает. Нам она бывала нужна только в банковские каникулы и когда мистер Чандлер-Пауэлл гостей приглашал, тогда она могла оказаться полезной. А так — холодильник в Маноре достаточно большой, на все хватает.

Кейт и Бентон поднялись с мест, собираясь уйти. Кейт спросила:

— Вы кому-нибудь здесь рассказывали про то, как мистер Бойтон интересовался морозилкой? — Бостоки посмотрели друг на друга и энергично затрясли головами. — Тогда, прошу вас, пусть это останется строго между вами. Не надо разговаривать ни с кем в Маноре об этой морозилке.

Кимберли — глаза ее широко раскрылись от удивления — спросила:

— Это важно?

— Может быть, вовсе не важно, но мы пока не знаем, что окажется важным, а что — нет. Поэтому мне нужно, чтобы вы никому ничего не говорили.

И Ким пообещала:

— Мы никому не скажем. Вот-те-крест-и-могила. Да все равно мистер Чандлер-Пауэлл не любит, чтоб мы сплетничали, и мы никогда сплетен не сводим.

Едва Кейт и Бентон успели подняться и поблагодарить Бостоков за чай и печенье, как зазвонил мобильный Кейт. Она выслушала, подтвердила, что звонок принят, и ничего не произносила, пока они не вышли из Манора. Только тогда она сказала:

— Это А.Д. звонил. Нам надо сейчас же явиться в Старый полицейский коттедж. Кэндаси Уэстхолл хочет дать показания. Она будет там через пятнадцать минут. Похоже, мы все-таки наконец сможем до чего-то докопаться.

Они вошли в Старый полицейский коттедж, как раз когда Кэндаси выходила из ворот Манора, и Кейт из окна могла видеть ее крепкую фигуру, направлявшуюся к дороге. На обочине Кэндаси остановилась, посмотрела направо и налево и уверенно перешла на другую сторону, ее сильные руки мерно покачивались в такт шагам. Дэлглиш встретил ее у двери и провел в комнату, где усадил за стол, а сам вместе с Кейт сел напротив. Бентон, взяв четвертый стул, достал блокнот и поместился справа от двери. На его взгляд, Кэндаси в загородном костюме из плотного твида и тяжелых башмаках была похожа на вполне уверенную в себе жену сельского священника, явившуюся вразумить катящегося по наклонной плоскости прихожанина. Однако со своего места он смог разглядеть единственный признак нервозности — на миг судорожно сжавшиеся руки, лежавшие у нее на коленях. Что бы она ни пришла рассказать им, было наверняка заранее продумано — она не пожалела на это времени, и Бентон не сомневался, что она точно знает, что именно готова сообщить им и в каких выражениях. Не дожидаясь, чтобы Дэлглиш заговорил, она начала свой рассказ:

— У меня есть объяснение тому, что, по всей видимости, произошло. Это кажется мне возможным, даже вполне вероятным. То, что я сообщу вам, может бросить на меня тень, но я считаю, что вам следует знать об этом, даже если вы решите отбросить мои предположения как пустую фантазию. Возможно, Робин экспериментировал с морозилкой или репетировал какой-то нелепый розыгрыш, и все сорвалось таким ужасным образом. Мне необходимо все вам объяснить, но для этого придется говорить о семейных делах, к которым убийство Роды Грэдвин прямого отношения не имеет. Я полагаю так, что все это останется строго конфиденциальным, если вы убедитесь, что наша семейная история действительно никоим образом не связана с ее смертью.

Ответ Дэлглиша прозвучал спокойно, как утверждение, а не как предостережение, однако смысл его был прямым и ясным:

— Решать, что к чему имеет отношение и насколько могут быть сохранены семейные секреты, буду я. Я не могу ничего гарантировать заранее, вы должны это понимать.

— Значит, в этом, как и во всем остальном, мы должны доверяться полицейским. Простите великодушно, но это не так уж легко дается в наш век, когда опубликованная в газетах интересная информация приносит хорошие деньги.