Почистит. Полюбуется. И обязательно скажет:

— Красота-то какая, как солнышко на Пасху.

В этом же году, в дни короткие, осенние, иное добавилось. В будни приходит наше Солнышко в храм и когда подсвечники забот не требуют, берет скамеечку и садится под стеной церкви, куда солнце светит. С утра это, аккурат, под великомученицей Варварой. К вечеру светило практически вокруг обходит, а за ним и бабушка Лида «пешешествует», так что к вечерней службе у южной стороны церкви оказывается. У нас там икона святителя Николая находится.

— Видишь, батюшка, какая у меня дорога, — сказала мне как то Лидия, — от заступницы к заступнику.

И действительно, именно так и получается.

Бабушка не просто так сидит на скамейке. Она книжку читает. Одну и ту же. Заинтересовало меня, что же это за книга такая? Аккуратно подошел и через плечо заглянул. Удивился несказанно.

В руках у старушки был старинный томик, лет сто назад изданный. Со стихами Пушкина.

Не вытерпел, спросил, почему именно эта книга?

— Теплый он, Александр Сергеевич то, как солнышко, — с улыбкой ответила бабушка Лида.

Каждую службу стоит наше Солнышко на своем обычном месте, у подсвечника, и светится радостью. Вот и молюсь, насколько умею, что бы свет этот еще долго не угасал. С этим светом жить легче, горести не так тяжки, и в людях, прежде всего, все хорошее, Божье, видно.

Иначе и быть не может, под Солнышком…

Мальчишке-алтарнику родители купили телефон.

Не налюбуется парнишка.

На Всенощной отойдет в уголок, отвернется и щелкает клавишами.

Два раза замечание сделал. Не помогло.

Гыркнул:

— Сергий, положи телефон на подоконник! Ты где находишься?!

Сережа вынул телефонный чехольчик, аккуратно определил в него свое новенькое сокровище, тряпочкой стер с подоконника невидимую пыль и с сожалением оставил на нем родительский подарок.

Закончился полиелей. Всех помазали освященным маслицем. Зашли в алтарь. Алтарник мой аккуратен и задумчиво-серьезен. Я его таким отродясь не видел. Просто монашеский вид. Сплошная молитвенность.

Снимаю фелонь и собираюсь идти исповедовать, пока канон читают.

Тут Сергий и спрашивает:

— Батюшка, а на вашем телефоне блютуз есть?

Служил сегодня в соседнем приходе.

После службы мальчик-алтарник за рукав дергает:

— Батюшка, вас там в храме парень ждет.

Выхожу и вижу своего старого приятеля, который по храмам уже с полгода ходит, и всегда вопросы задает.

Да и ни один прямой эфир на TV без его вопрошений не проходит. Но то, что он у меня спросил сегодня, ввергло в ступор.

— Вот скажите, отец Александр, вы ведь недавно в телевизоре говорили, что НЛО это одно из проявлений зла.

— Говорил, — отвечаю.

— Так почему же вы о пришельцах молитесь?

Смотрю на него с мыслью, что это шутка какая-то. Оказалось он не шутит. Вполне серьезно на меня смотрит.

— Это где же мы и как за гуманоидов молимся? — спрашиваю. Открывает мой любознательный собеседник всем известную книжицу: «Всенощное бдение и Литургия» и ногтем подчеркивает фразу:

«Господь хранит пришельцы, сира и вдову приимет, и путь грешных погубит». Начинаю объяснять, что в данном случае «пришельцы» это далеко не гуманоиды, а сам думаю:

— Это же надо, уже почти четверть века в Церкви и ни разу подобной мысли при пении этого стиха из псалма не появлялось, а тут на тебе!

Рядом с моим домом детский садик. Его никак не минуешь идя в храм или возвращаясь домой.

Многие ребятишки уже привыкли к моему виду (обычно в подряснике или рясе хожу), но вопросы иногда задают.

Бывают такие вопрошения, которые ввергают в ступор…

Давеча возвращаюсь со службы.

Ребенка родители забирают домой и усаживают в машину. Мальчишка, увидев меня, звонко кричит:

— Мне с батюшкой поговорить надо.

Маму с папой такое заявление откровенно удивляет. Они прекращают процесс отъезда, а пацаненок подбегает ко мне и спрашивает.

— Батюшка, ты Бог?