“Восплачут и возрыдают о вавилонской блуднице цари земные, блудодействовавшие и роскошествовавшие с нею” (18, 9).

И, как окончательный приговор этим безумцам, раздается голос “Откровения”: “И плодов, угодных для души твоей, не стало у тебя, и все тучное и блистательное удалилось от тебя: ты уже не найдешь его”.

Но не только богатство материальное, будет подавлено. Чрезвычайно стеснено, вернее, погублено богатство умственное- культурное (или как его в последние века принято именовать в образованном обществе — духовное (при забвении, что такое духовной человек святоотеческого разумения). Бедность “одних мыслей” десяти царей, иначе сказать необычайная узость их материалистического миросозерцания, сверхъестественная ревность к своему идеалу, сделает их нетерпимыми свыше всякой меры. И с великим мастерством, им одним присущим, десять царей примутся вытравлять не только противоположное их мыслям, но даже не вполне с ними согласное. Все наше — или ничего, вот их девиз.

Они будут строго охранять свою страну от чуждого им духа; между ней и другими странами воздвигнут как бы высокую стену, чтобы никакое дуновение иной творческой жизни не проникло в нее. И творцам их страны придется, если не хотят они молчать, сделаться проповедниками “одних мыслей” десяти царей.

Без свободы нет истинного вдохновения и потому исчезнет внутренняя музыка художественных произведений; погаснет прельстительный свет, который давал наслаждение читателю; не будет той изюминки, по слову Льва Толстого, без которой нет подлинного художественного творения; а вольная мысль прекратит свои полеты в иные миры.

Духовное уныние воцарится в королевстве десяти рогов зверя.

И “Откровение” говорит: “не будет уже в тебе никакого художника и никакого художества и шума жерновов (животворящей мысли) не слышно уже будет в тебе” (18, 22). И вокальная музыка должна будет стать тенденциозной, и потому самое веселье сделается как бы государственно заказным. Как сказано в “Откровении”: “и голоса играющих на гуслях и поющих и играющих на свирелях и трубах в тебе уже не слышно будет”,- ибо веселье, как и творчество, не выносят принуждения. Здесь раскрывается истина, что высокая культура, свет которой сумеют загасить в душах людей десять царей, не рождена в духе Христа, ибо свет Христа, радость в Него верующих не в состоянии помрачить никто и ничто. Эта радость и этот свет будут продолжать жить в душах верующих людей.

Культура — порождение царства мира сего. Энергии Духа святого, которыми она самовольно пользуется для своего творчества, не. действенны для возрастания в возраст Христов, т. е. для стяжания Духа Святого, — второго рождения.

Кого питает и кому служит культура? Кому она доступна?

Вот что говорит современный мыслитель, уразумевший тайну Вавилона: “Культура основана на аристократических принципах. Аристократический принцип отбора (как бы в подражание избранничеству Христа (прим. автора этой книги) образует культурную элиту, духовную аристократию. и эта духовная аристократия замыкается в самой себе. Нет ничего противнее гордости и презрительности замкнутой элиты — духовной аристократии. Образование касты культурно утонченных людей есть ложное образование” (Бердяев). Никакой духовной аристократии, конечно, не может образовать жизнь при десяти царях. Возрастет новое поколение бедное и нищее тем культурным богатством, которое скопило человечество, созидающее иной духовный мир, чем мир Христов, и ничто не будет мешать этим нищим восприять свет Христов. Когда наступит брак Агнца, “жена Его приготовила себя”.

И еще одна пышность и богатство будут уничтожены. “Откровение” говорит: “и свет светильника уже не появится в тебе; и голоса жениха и невесты не будет уже слышно в тебе, ибо купцы твои были вельможи земли, и волшебством твоим введены в заблуждение все народы” (18, 23). Светильником в “Откровении” именуется церковь (“семь светильников суть семь церквей”). Жених евангельский — Господь Иисус Христос, Его невеста — церковь Его святая. Здесь эти высочайшие понятия приведены в связь с понятиями совсем иного рода — купцами, вельможами земли и с волшебством великой блудницы: не будет вельмож земли — купцов, не будет волшебства большого города, и будто бы вместе с их исчезновением скроется свет светильника и голос жениха и невесты как бы умолкнет. Объяснение этому находим в том, что жених и невеста написаны ап. Иоанном не с заглавной буквы, а со строчной — символизируется духовное обнищание церкви вместе с возрастанием внешнего великолепия. Именно этот свет внешний — безмерное и нелепое богатство, роскошь храмов — пропадет. В пример сказать: прекратится зычный глас российский соборных протодиаконов, столь любимый купцами, вельможами не только земли, но и храмов — в качестве церковных старост. Все так упростится в церкви, так умалится всякое в ней искание, что внешне верующим покажется, что и церковь в стране десяти царей уничтожена. Но, конечно, будет напротив: внешний свет померкнет в ней, но будет разгораться великий внутренний огонь любви.

Как будет житься в стране десяти царей вообще людям?

Из всех евангельских истин десять царей возлюбят только одно изречение ап. Павла, которое сделают как бы своим знаменем: “не трудящийся, да не ест”. И этот завет они станут водворять в жизнь с неизменной твердостью и даже свирепостью. Всякое благополучное, хорошо устроенное хозяйство будет возбуждать в них подозрение, и при первой возможности (а иногда и без всякого повода) они его разорят. Вообще, постараются не давать никому, нигде и никогда хорошо устроиться. Казалось бы, в самом безопасном месте, при самом практическом уме, людей будут постигать неожиданные разорения и внезапные кары без всякой вины с их стороны — можно получать, только за умение хорошо устроиться; здесь цари как бы проникнутся непонятным для них самих, но, конечно, чувствуемым ими (“ибо Бог положил им на сердце исполнить волю Его" — разорить блудницу) желанием уничтожить главных строителей царства земного. Вот почему они возненавидят всякого рода практических людей и всеми правдами и неправдами начнут сживать их со свету.

Иногда не будут щадить даже полезнейших людей для строения материалистического государства. Таким образом, те, которые, благодаря своей практической находчивости, легко ускользали от бедствий по трубе семи ангелов, теперь принуждены будут поневоле пить горькую чашу жизни.

Впрочем, и никто, вообще никакой житель страны десяти царей не будет по-настоящему удовлетворен в своих потребностях, даже в самых насущных. Все будут прозябать в скудости.

Многие в их стране к этому так привыкнут, что не будут и замечать своей нищеты. Забудется самое представление, что значит жить в удовольствии и полной сытости. Эта всеобщая необеспеченность произойдет даже помимо воли десяти царей. Ибо их внимание и вся сила энергии во все время их владычества будет устремлена на приготовление к войне. Причина боязни войны у десяти царей следующая: их “одни мысли” или, по современному, идеал проводимой ими политической программы, который они будут стараться достичь со стальным упорством, недостижим, как всякий земной идеал, т. е. дело без Христа. Но они никогда не изменят ему, даже друг друга станут истреблять, если почуят в ком-нибудь из своих склонность к уступчивости. Поэтому любящая свободу человеческая жизнь будет внутренне им сопротивляться — свободолюбивая душа всего человеческого рода. Непрестающее противление жизни их воле они будут ощущать как непрестанную тревогу в сердце. Им будут чудятся враги и внутри их страны и вне ее, как бы всегда готовящиеся рано или поздно на них напасть.

Против внешних врагов десять царей на своих “круповских” заводах будут непрерывно перековывать все народное достояние в орудие для уничтожения неприятелей. Внутренних врагов они будут угадывать с чрезвычайной зоркостью. Никакие изгибы человеческой души от них не скроются (исключение отсюда: святая христианская праведность). Никакие самые хитроумные способы их насильственного свержения никогда не достигнут цели. Все ненавидящие их идеал и их дела обречены на душевную муку и постоянную угнетенность духа, ибо сверхъестественна будет бескончаемая удача десяти царей, “потому что Бог положил им на сердце — исполнить волю Его, исполнить одну волю, и отдать царство их зверю, доколе не исполнятся слова Божия” (17, 17).