Издалека послышался вой сирен. «Пора, решил, наконец, Антон, сколько можно прятаться от жизни». Он встал и как зомби побрел в сторону мотеля «Озерный край», обходя поваленные грибки, рассыпавшиеся в прах кабинки и обломки стволов еще недавно кряжистых сосен. В воздухе висела земляная взвесь, было трудно дышать. Перед тем как войти в зону поваленного леса, Гризов остановился и в последний раз оглянулся на широкую гладь Финского залива. Зыбкая летняя ночь закончилась, рассвет набирал силу. Постояв несколько секунд, словно впитав в себя на прощанье этот мирный пейзаж, журналист снова зашагал в сторону Приморского шоссе.

Впереди чтото горело, похожее на адский огонь. Сосны валялись вокруг в таком чудовищном беспорядке, словно здесь только что упал Тунгусский метеорит. Перебираясь через поваленные стволы, метров через сто, Гризов добрался до края воронки и остановился, не веря своим глазам: мотеля «Озерный край» больше не существовало в природе.

Воронка была огромна, метров пятьдесят в диаметре. От приземистого двухэтажного здания с уютными белыми окнами не осталось и следа, также как и от его постояльцев. Гризов тупо вглядывался в развороченную землю, куски битого кирпича и горящие за дальним краем воронки, перевернутые вверх дном, искореженные автомобили. Он не мог поверить, что все вот так быстро и нелепо произошло. Зачем? Почему именно сейчас? Да и кто вообще все это натворил?

Все, кто мирно спал в этом мотеле, мертвы. Также, как и пьяная девочка Леля. Она погибла во сне вместе со всеми. Погибла, потому что это он ее сюда притащил. Погибла, как и те, кто провожал белые ночи на берегу залива. Гризов не мог отделаться от мысли, что один виноват во всех этих смертях.

Словно отголосок прошлой жизни, той, что была до армии, ему вдруг вспомнилась Катя. Воспоминание было смутным, словно образ Кати находился за толстым звуконепроницаемым стеклом. Нет, она не умерла, не пропала, не бросила его, дождалась из армии. Но, вернувшись, спустя короткое время, Гризов понял, что они вдруг както безо всяких видимых причин стали чужими друг другу. Всетаки два года это срок, он позволяет проверить свои чувства, как говорят в ЗАГсе. Но до ЗАГса они не дошли. Тихо, мирно расстались. Да и к чему громкие слова, если все было понятно и так. Несмотря на все положительные предпосылки, всетаки НЕТ.

С той поры прошло уже почти два года, и Гризов иногда спрашивал себя, правильно ли он поступил. И внутренний голос почемуто уверял его каждый раз, что правильно. Ибо Гризов в глубине души верил в то, что если встретишь свою судьбу, то сомнений не будет. А тогда они были. Несмотря на все положительные предпосылки, были.

С противоположной стороны воронки засверкали многочисленные мигалки и завыли сирены. На место происшествия приехало сразу несколько машин милиции и скорой помощи. Гризова, стоявшего между обломками сосны, с противоположной стороны наверняка было не видно, кругом дым, пыль, бурелом. Он решил признать то, что увидел, случившимся, а вмешательство милиции в это дело ничего уже не исправит. Поэтому можно было уходить, не привлекая внимания. А то станет свидетелем, а свидетели, как известно, долго не живут. Лучше самому попытаться разобраться во всем. Теперь для него это личное дело.

Гризов попятился назад, вернулся на пляж и прошел по мокрому песку добрый километр, прежде чем снова выбрался на шоссе подальше ото всех мигалок. Затем он еще долго шагал по ночному пустынному асфальту. Слева по ходу шумел Финский залив. Светало. Но Гризову было наплевать на рассвет. Лишь перед самым Зеленогорском, когда до друзей было уже рукой подать, он поймал шальную «Газель» и подъехал последние пять километров пути. Но к друзьям не пошел. Закатился сразу на вокзал, купил газету в круглосуточном киоске и, примостившись в зале ожидания, стал ждать первую электричку на Питер.

В газете писали, что Бен Ладен так и не пойман. Пронырливый и скользкий президент всех американцев не смог разыскать в Афганистане террориста номер один. Тот как в воду канул. Помимо чисто политической информации коллегижурналисты сообщали, что народ Афганистана, согласно достоверным американским источникам, приветствует освободителей. Простые люди с радостью пьют «Кокаколу», о которой мечтали столько лет, мужчинымоджахеды выразили желание сдать оружие и научиться играть в бейсбол, а освобожденные от рабства ислама женщины теперь мечтают стать девушками по вызову и демонстрировать свои прелести за доллары всем желающим. Скоро в Кабуле планировалось первое в истории освобожденного Афганистана шоу в стиле «Плейбой», пока под охраной военных.

«Да, с грустью подумал Гризов, если хочешь уничтожить национальную культуру в какойнибудь стране, то туда надо завезти «КокаКолу», «ПепсиКолу» и «Плейбой». Не надо даже водки. Очень скоро все и так станут животными».

Объявили посадку на первую электричку. Гризов выбросил газету в урну. Забыв купить билет, вошел в вагон, сел на деревянную скамейку, притулился у окна и кемарил до самого прибытия на Финляндский вокзал.

Оказавшись снова в городе, он впервые задал себе самый неприятный вопрос «Что дальше?». Домой почемуто не хотелось. Не то, чтобы боялся бомбардировок в центре Питера или какихто бандитских наездов по поводу проведенных журналистских расследований. Просто не хотелось. Хотя теперь, похоже, можно было ожидать всего. Странно, но Антон был уверен, что это не стандартная мафия, там он так сильно еще никого не достал. Так, покусывал пока, за это не убивают. Тем более не ракетами. Слишком много чести. А вот с самолетами он, похоже, комуто крупно наступил на хвост. Предположения, конечно, были, но кроме них ничего существенного. Хотя эта версия выглядела самой правдоподобной, все равно не верилось. Чтобы так, изза одного журналиста посылать целую эскадрилью сравнять с землей мотель, перепахать кусок пляжа, наделать столько шуму, все это както не укладывалось в голове. Бред какойто.

Все это время Гризов стоял на перроне Финляндского вокзала и размышлял о своей судьбе, мирно прожевывая пирожок и по привычке рассматривая заголовки газет в киоске. Когда пирожок закончился, Антон рассудил так «Кому суждено умереть под бомбами, тот не утонет». И поехал домой спать.

Следующие несколько месяцев прошли на удивление спокойно. Гризов ел, спал, ходил на работу писать статьи. Особенно ни от кого не прятался. На него никто больше и не охотился, не бомбил, не расстреливал. Ближе к осени ему стало казаться, что все, что произошло с ним в ту ночь на берегу Финского залива возможно и не происходило. Это наверняка был пьяный бред. Однажды, он даже выбрался на место тех событий, чтобы удостоверится, что мотель «Озерный край» стоит себе, целехонек. Но его там не было. Шоссе залатали, воронку засыпали и уже возводили на том самом месте новый мотель. Всетаки это был курортный район. А дорогая земля долго пустой не бывает.