Меня окончательно добило то обстоятельство, что Дмитрий Федорович стал помогать Нине Ксенофонтовне убирать со стола. Бывают же такие мужчины! Мой дедуля в этом смысле был далек от идеала. Для него поставить тарелку в посудомоечную машину – это уронить свое мужское достоинство.

Чтобы я не заскучала, мне был выдан для просмотра красный бархатный альбом с семейными, еще черно-белыми, фотографиями. Перелистывая его страницы, я пришла к выводу, что семейные ценности у Мигаловых на первом плане. У них было двое детей, дочь и сын, с которыми они много путешествовали по стране. Да, наверное, Дмитрий Федорович действительно был коммунистом до мозга костей, как выразился Соколов. Во всяком случае, в курортных городах он предпочитал фотографироваться не на фоне моря и скал, а рядом с памятником вождю революции или Вечным огнем.

– Ну что, Танечка, теперь я к вашим услугам, – сказал Мигалов и опустился в кресло напротив. – Какая тема нашей встречи?

– Дмитрий Федорович. – Я положила фотоальбом на комод, рядом с которым сидела. – Я хочу перед вами извиниться.

– Вы забыли диктофон, поэтому встреча переносится на завтра?

– Нет, на самом деле я не журналист, а частный детектив.

Кустистые брови Мигалова лишь слегка поднялись от удивления, но благожелательная улыбка с его лица не исчезла.

– Так, – произнес он протяжно, – я могу вас сразу спросить? Вы меня в чем-то подозреваете, или я прохожу как свидетель?

– Скорее, как свидетель, – сказала я.

– Помилуйте, Танечка, я не припомню ни одного преступления, которое бы произошло на моих глазах. – Дмитрий Федорович перевел взгляд на супругу, появившуюся в дверном проеме: – Ниночка, ты это слышала?

– Да, я невольно услышала, что наша гостья, оказывается, частный детектив, – призналась Мигалова, но без ноток раздражения в голосе.

Хозяева были слегка удивлены моему признанию, но не собирались выставлять меня за дверь.

– И уж если быть до конца откровенной, меня зовут не Татьяна, а Полина. А интересуют меня события двухлетней давности.

– Ах вот в чем дело, – бывший директор «Экватора» отвел досадливый взгляд в сторону. – Как вы об этом узнали?

Он еще не сказал ничего конкретного, но я получила подтверждение тому, что этот достаточно крепкий и умный человек не по своей воле ушел на пенсию и лишился всех акций. Его подтолкнули к этому определенные лица, и я знала их имена. Меня интересовали подробности того, как проходила смена власти.

– Вас вынудили отдать «Экватор», не так ли? – ответила я вопросом на вопрос.

Супруги Мигаловы смотрели друг на друга, словно совещались, можно ли мне довериться. Нина Ксенофонтовна еле заметно пожала плечами.

– Как вы узнали номер моего телефона? – спросил Дмитрий Федорович.

– Через Сашу Соколова, он мой одноклассник.

– Понятно, – Мигалов несколько расслабился. – Скажите, Полина, а какие интересы вы преследуете?

– Мне известно, что в настоящее время во главе транспортной компании, которой вы руководили около семи лет, стоят люди недостойные. Их цель вовсе не развитие бизнеса, а личное обогащение. Я не удивлюсь, если они в скором времени все машины продадут, площади сдадут в аренду, а сами будут сидеть на ренте, и то не в Горовске, а на каких-нибудь островах. Вы представляете, сколько человек останется тогда без работы?

– Представляю.

– Этого нельзя допустить. – Я дала понять, что мною движут самые благородные побуждения.

– Признаюсь, я сам с горечью думаю о судьбе «Экватора». До меня доходят кое-какие слухи... Но что я могу? – Мигалов растерянно развел руками.

– Дмитрий Федорович, вы реально можете помочь мне изменить нынешнюю расстановку сил в «Экваторе».

– Вам? Полина, неужели вы действуете самостоятельно, без чьей-либо поддержки? – в голосе бывшего директора было сожаление. Он не верил, что я способна совершить революцию в одиночку. Впрочем, в этом не было его вины. Коммунисты, которым он симпатизировал, развенчали роль личности в истории. Я не собиралась вступать в идеологическую борьбу, а пошла на компромисс.

– Нет, конечно же, у меня есть группа поддержки, и мы все надеемся на вас. Нам будет значительно проще справиться с поставленной задачей, если мы будем знать, как вас заставили уйти в отставку. С негодяями надо разбираться их же методами. Дмитрий Федорович, вы с этим согласны?

– Зачем вам мое согласие? Я уже свое отвоевал, не хочу больше подставлять родных и близких.

– Да, нам одного раза хватило, – вторила ему жена. – Хорошо, что все обошлось.

– У вас нашли уязвимое место, и вы сдались, – догадалась я. – Дмитрий Федорович, а вы никогда не думали о том, что безнаказанность для преступников – это такой же стимул, как героин для наркоманов или овации для артистов?

Вместо Мигалова подала голос его жена:

– Полиночка, скажите, у вас есть дети?

– Нет.

– А вот у нас двое детей, трое внуков. Мы...

– Нина, а ведь Полина права. У нас все обошлось, и мы успокоились. А ты помнишь, что случилось с Душечкиными?

– Как уж это забудешь, – вздохнула Нина Ксенофонтовна и присела на стул рядом с мужем.

– Нина, мы тогда промолчали, потому что не хотели, чтобы люди узнали правду о нашем внуке. Но вот теперь, когда он вылечился, уже не так стыдно говорить об этом, правда?