Все было точно так, как это бывает на параде. Волынщики вышли вперед и заиграли атаку. Шотландцы примкнули к винтовкам длинные штыки и, держа их на руку, с криком «Хурра-а!» бросились бегом на врага. Между тем немецкие солдаты были уже возле самого британского штаба, а из подошедших к ним танков начали выбираться танкисты, чтобы хотя бы немного поразмяться и отдохнуть. И в это самое время откуда ни возьмись на них навалилась волна пехотинцев, одетых в хаки, но в клетчатых юбках, прикрытых защитными передниками. Гнусавый вой волынок царапал душу словно кирпич по стеклу, полированная сталь штыков слепила глаза множеством солнечных зайчиков.

– Forward! Вперед! – услышали немцы крик английского офицера, и вся эта свирепая масса мужчин в срамных женских юбках обрушилась на них, словно самум из пустыни. Конечно же, их тут же встретили выстрелами, и многие из нападавших упали, однако у немцев не было ни того порыва, ни той силы воли, которые бы именно сейчас дали им шанс победить.

Многие танкисты даже не успели забраться в свои танки, как были тут же переколоты штыками, а в открытые люки их машин полетели английские ручные гранаты. Многие немецкие солдаты тут же перестали стрелять и подняли руки кверху, других, еще сопротивлявшихся, подняли на штыки. Положение у штаба и складов было восстановлено, и почти тут же Монтгомери передали сообщение из Иерусалима о том, что американская танковая дивизия наконец-то подошла и атакует немцев с тыла. Что происходило неподалеку от него, Монтгомери мог видеть и сам: английские танки «Генерал Грант» из 22-й дивизии один за другим выходили из поднятого машинами облака пыли и прямо с ходу устремлялись в атаку.

Разведка немцев доложила о подходе американцев уже слишком поздно. Времени, чтобы развернуть свои боевые порядки, практически не оставалось. Еще 15 минут, и немецкие и американские танки впервые за войну сошлись один на один. И хотя немецкие танкисты обладали опытом, которого не было у танкистов-янки, американских машин было для них все-таки слишком много. К тому же все они имели 7б-мм орудия, из которого они уже издали начали стрелять новыми кумулятивными снарядами, эффективность которых никак не зависела от расстояния. Затем с юга подоспели англичане, и борьба и вовсе приняла неравный характер. Уже к 17.00 генерал Балк потерял 75 процентов своих танков и отдал приказ всем оставшимся немедленно выйти из боя и немедля отходить назад.

А в десяти милях от Тель эль-Фут к юго-западу солдаты 14-й моторизованной дивизии, так и не сумевшие пробиться к Рамаллаху, также были разбиты и, побросав свои лишенные топлива бронемашины, спешно отходили на юг, подвергаясь воздушным ударам «Харрикейнов» и «Спитфайров». Танки 15-й танковой дивизии, направленные к ним на помощь, были остановлены в долине Эллах, где по ним отбомбилась целая эскадрилья «летающих крепостей» и где когда-то ударом камня из пращи библейский Давид поразил Голиафа.

У форта Латрун несколько добровольцев еврейской национальности, к немалому изумлению англичан, обвязав себя пакетами со взрывчаткой, бросились под немецкие танки, прорвавшиеся к его воротам, после чего уцелевшие машины тут же отошли. На южной дороге на Иерусалим наступавшие немецкие войска так и не продвинулись дальше Вифлеема. Танковая армия «Азия» была остановлена у самого порога дороги к большой арабской нефти. Теперь все зависело от немецких танков, прорывавшихся к Ираку через Кавказские горы!

* * *

Вторая танковая армия Гудериана возобновила свое наступление на юг несколькими днями ранее. 24-й танковый корпус шел по маршруту вдоль побережья Каспийского моря, а 46-й – поднимался вверх в горы до Тебриза. Что же касается танковой армии Клейста, то она была оставлена за Кавказским хребтом.

Танки быстро продвигались вдоль моря и уже 31 августа пересекли советскую границу и вступили в персидский район Гилан. Здесь их встречали не так тепло, как в Азербайджане, однако открытого сопротивления они также не встретили. Уже 2 сентября, проведя целый день в ожидании топливозаправщиков, они начали подниматься на Иранское плато. До Тегерана оставалось всего 150 миль!

Между тем 4б-й танковый корпус, усиленный дивизией СС «Дас Райх», совместно с 25-й моторизованной дивизией с боями продвигался к Тебризу и после ожесточенных боев 1–2 сентября все-таки сумел войти в город, где значительная часть его населения вышла на улицы приветствовать немцев как освободителей.

В это время 20-я танковая дивизия погибала в англо-американских клещах в районе Тель эль-Фута, но ОКХ не посчитало целесообразным уведомить об этом Гудериана. Единственное, что он получил, – это приказ торопиться. В ответ Гудериан передал, что может получиться так, что в этом случае его танки окажутся впереди собственной воздушной поддержки и в этом случае станут уязвимы. Но Гальдер убедил Гитлера в том, что у союзников в этом районе нет сколько-нибудь значительных сил авиации, поскольку вся она задействована в Палестине. На вашем направлении, передали ему из «Вольфшанце», силы вражеской авиации совершенно ничтожны.

Сообщение об этом было передано Фрайхеру фон Геиру, командиру 24-го танкового корпуса, и тот, будучи уверен, что небо над его головой и впредь будет столь же чистым, отдал приказ продолжать движение. Уже 3 сентября его передовая часть – 3-я танковая дивизия – столкнулась лоб в лоб со 2-й британской дивизией на дороге Решт – Казвин, к югу от Рудбара – деревни, закрывающей проход возле реки Сафид. Фон Геир запросил подкрепление с воздуха и был очень удивлен, увидев подлетающие к нему с тыла британские бомбардировщики «Ланкастер». Уже первые бомбы серьезно повредили дорогу, а в отдельных местах вызвали такие камнепады и оползни, что они полностью ее перекрыли.