Тот, кто хочет получить очень точное представление священных танцев Маты Хари, найдет эти подробности в одном романе. Он дает описание праздника, который происходил в 1917 году во дворце герцогини фон Экмюль, и главным номером которого была голая баядерка. Перечитаем этот отрывок:

«Только маленькие груди были покрыты, а именно двумя защитными чашами из гравированной меди, которые висели на тонких цепях. Пряжки с блистающими камнями овивались вокруг запястий, плеч и лодыжек на ногах. Все остальное было голым, многозначительно голым, от ногтей пальцев до носков. Обладавшее самыми благородными линиями шеи пластичное и крепкое тело формировалось его двуполую гибкость между симметричными кривыми, спускаясь от открытых подмышечных впадин под поднятыми руками до округлости бедер. Совершенные прекрасные ноги напоминали две великолепные колонны пагоды. Коленные чашечки напоминали две почки лилий. Мышцы играли. Все было белым, почти желтоватым, подобно амбре, осыпанным прелестным сверканием и розовыми отражениями, тогда как, удерживаемый двойным капитулом мягко опухших бедер, узкий таз, как из слоновой кости, предлагал себя. После последнего заклинания в змеином изгибе Мата Хари обращалась, улыбаясь, к заснувшему Богу и трижды касалась головой земли, умоляя. Тогда совсем, совсем медленным вращением вокруг себя самой она двигала в том же медленном ритме широкую металлическую пряжку левого запястья. И теперь на том же месте была видна естественная диадема, нежно вытатуированная на слегка золотистой коже. Она изображала змею, кусающую свой хвост». («Les Defaitistes» («Пораженцы») Луи Дюмюра.)

Но как можно объяснить, откуда появилось все это только по-настоящему индийское в чувственном и таинственном искусстве этой баядерки? В ее семье, чисто голландского происхождения, нельзя найти и каплю экзотической крови. С ее супругом она пребывала на Яве и Суматре только недолгое время, и при ее общественном положении она, вероятно, никогда не смогла бы увидеть местных танцовщиц. Следовательно, должны ли мы предположить, что она выучила свое искусство чисто академическим путем? Очевидно. И, несмотря на это, нам и тут придется поставить проклятый вопросительный знак, который появляется всюду в истории этой женщины, ибо нельзя выяснить, как было возможно, что жительница Европы, фризка, отпрыск солидных матрон, подобных изображенным на картинах Рембрандта, даже физически смогла стать той, кем она была. Так как в этом пункте все, которые ее знали, единодушны. Все они заявляют, что ее красота была на самом деле самым чистым олицетворением азиатского типа, с медной кожей, с большими пламенными глазами и черными, как смоль, волосами. Это тяжело было понять также и ее врачу в тюрьме Сен-Лазар: хотя в ее настоящем голландском происхождении не было ни малейшего сомнения, доктору трудно было не видеть в ней посвященную баядерку из таинственной пагоды Канда Свани.

Окружной врач в парижской полиции нравов, доктор Бизар, сообщает в своем исследовании о падении нравов во время войны, что он познакомился со знаменитой Матой Хари в публичном доме, задолго до того, как ее приговорили к смерти за шпионаж. Но мы не знаем, находилась ли танцовщица в этом доме как жилец или как гость. Тем лучше. Так как вследствие этого этот темный пункт в жизни актрисы сохраняет покрывало тайны, и таким образом она спасена от факта вероятного позора. Говорили, что не было ничего удивительного в посещении Матой Хари храма продажной любви… Ее грешный темперамент, мог, вероятно, часто позволить себе передышки, но никогда не мог удовлетвориться, – это, все же, была бы самой естественной причиной для этого. Ни в коем случае! Ее доводило желание заботиться о любви как исключительно тонком, исключительно запутанном искусстве, или, лучше сказать, как тайной науке, которая нуждается в желанных лабораториях для попыток живых опытов. Мата Хари действительно не может довольствоваться при исполнении ее службы наивными списками, которые применяют все прочие гетеры, даже не читавшие Овидия, чтобы пленять своих возлюбленных. В ней нет ничего поверхностного, ничего фривольного, ничего кокетливого в парижском стиле. Ничего, что позволяет думать о жаждущей куколке, с которой мужчины играют одну ночь, одну неделю или один год или даже всю жизнь и единственное честолюбие которой состоит в том, чтобы ее ласкали, нежили или украшали щедрые руки ее господина. В ней нет ничего бессознательного, ни смех, ни слезы, ни вероломство, ни бессилие, ни дикие всплески наслаждения. Вероятно, подкрепленная убеждением, что вздрагивающая душа баядерки из старых индусских пагод, где исполняются шестьдесят четыре ритуала наслаждения, снова переселилась в ее тело, она предается заботе об интимных отношениях с тем же усердием, как и о создании своих танцев. Она изучает все волшебные средства, амулеты, заклинания, духовные крики любви, она исследует их все до последних – она ими пользуется…

…

Многие, услышав это, улыбнутся, вероятно и подумают про цыганку, выбалтывающую рецепты, как подольше сохранить верность возлюбленного… Тем не менее, результат методов Маты Хари методы принуждает нас, как бы мы ни были скептичны, рассмотреть проблемы необъяснимого с любопытным и честным возбуждением. Не все ли ученые нашего времени усердно принялись наблюдать и исследовать медиумов? Не стала ли фактичность гипнотизма, самовнушения и телепатии уже научной догмой? Только недавно доктор Ломонье, который долго исследовал силу драгоценных камней, заявил, что каббала в большой степени правильно говорит о чудесной власти изумрудов, сапфиров и жемчужин. Почему насмехаются над тайной наукой любви? Как Калигула, ужаснувшись собственной безумной влюбленности в увядшую Цезонию, созвал советников, чтобы спросить, не стоит ли пытать эту женщину, чтобы она призналась, какие волшебные средства применяла для подчинения мужчин своей воле, поступал вовсе не так уж неразумно, как представляет Светоний. Существует, вовсе не нужно сомневаться в этом, эротическая магия, от которой в Европе, по-видимому, только лишь цыгане сохранили несколько остатков, но она постоянно сохранила свои ритуалы и святыни, однако, у дальних восточных народов. Эта магия с ее хмельными волшебными напитками, тайными духами, бесчисленными ласками, бескрайними влияниями, темными страхами, никогда не удовлетворенным любопытствам, постоянным опасностям, жестокими безумными приступами; эта магия, с которой общаются в тусклых храмах Шивы Индии или в алтарях Астарты Сирии; эта магия, одновременно возвышенная и животная, душевная и продажная и, кажется, порой представляет, в своих деталях, только безвредную игру непостижимого ребячества, которую христианское средневековье с бесполезным дьяволизмом оплодотворило причудливыми оргиями черных месс, но она сохранила, однако, на Востоке свежесть общности желания наслаждений, безграничного обладания, первоначальные элементы которого находятся во всех страстных душах и которая, одним словом, есть только интенсивное развитие или чудовищное проявление наших телесных желаний, наших чувств, нашего завоевательного инстинкта, владеющего нами наслаждения, эта магия была изучена Матой Хари с пылким усердием.

Ни в коем случае не так, как дилетантские эфебы, которые разъясняют чувственные тайны «Прем Сагар» или «Гитаговинды» в оксфордских кругах, в то время как щекочут сами себе руки, а с остроумным постоянством священника, который никогда не забывает, что служба алтаря – это профессия. Библиотека, которую она оставила при отъезде в Испанию на своей вилле в Нёйи, содержала немецкие, английские и французские переводы книг на санскрите на тему: Любовь. Сегодня эта библиотека разбросана на все четыре ветра, и остатки ее находятся у самых разных библиофилов. «Все эти переводы», говорили очевидцы, «от начала и до конца полны заметок на полях высоким и узким почерком, который намекает на такое большое количество энергии». Одно из этих произведений, которое один знакомый давал мне, максимально показательно для серьезного занятия его прежней владелицы этим материалом, и без преувеличения можно говорить, сущность восточной любви нашло в нем что-то вроде библии. Я имею в виду знаменитую Камасутру, которую индусы скрытно сохраняли на протяжении веков в школах посвященных баядерок и которую англичане осквернили переводами на все европейские языки. Экземпляр танцовщицы переплетен в тяжелую пурпурную камчатную ткань и украшен княжеской короной. Вероятно, подарок аристократического покровителя, который знал об ее интересах? Ничто в книге не сообщает об ее происхождении. В книге нет, в виде исключения, также никаких заметок на полях. Но на некоторых расстояниях глубокая борозда, проведенная металлическим карандашом или ногтем, отмечает места, которые привлекли особенное внимание этой женщины, желающей найти там тайны брахманских выражений наслаждения. И эти места так поучительны, они так превосходно подходят к шаткой картине, которую мы видим в этой капризной и авантюрной, беспокойной и высокомерной, жаждущую самых редких возбуждений и патологически жадной женщине; они кажутся такими насыщенными ее чувственностью и тщеславием, что, если я читаю их теперь, после того, как я видел неизгладимый след, который оставляли ее поцелуи на губах ее возлюбленных, я думаю услышать там самые интимные и самые откровенные ее признания. Например, в главе: «О мотивах, которые должны служить куртизанкам как путеводитель» ее инструмент подчеркнул следующие предложения: «Если куртизанка любит мужчину, которому она предается, ее действия естественны, если она добивается напротив только преимуществ для себя, они искусственны; но в последнем случае они должны производить впечатление откровенности, так как мужчина имеет доверие только к женщине, которая, как ему кажется, любит его.»… «Мужчины, которых нужно брать только из-за их денег: очень молодые с наследством, высокие чиновники, либо такие, которые пользуются расположением властителей, либо такие, которые тщеславны из-за своих богатства, герои и т.д… Однако, она должна заботиться об удовлетворении своего эгоизма и без расчета заботиться об ученых, художниках и предсказателях и т.д.» «Куртизанка должна всегда оставаться прекрасной и любезной и нести знаки своего предназначения на теле. Она должна ценить прекрасные качества у мужчин без того, и никогда не отказываться упускать из виду счастье. Она должна идти на охотно половые совокупления и быть, в любом случае, быть той касты, что и мужчина, который владеет ею. Она должна стараться без отдыха и спокойствия увеличивать сокровище опыта и талантов, что удастся ей, если она оказывается всегда великодушной и остается верной подругой бесед и искусств». В другой главе, где Ватсиянa учит баядерку, как она должна вести себя в постели, подчеркнуты следующие места: «Чтобы завоевать для себя возлюбленного, куртизанка должна демонстрировать самое оживленное восхищение его знанием в области ласок и его искусством завоевать ее готовность отдаться». «Если она спит с ним, она должна всегда быть готова на все; она должна гладить все части его тела; она должна целовать его, если он заснет; она должна рассматривать его с заметной заботой "…" После первого посещения она должна побуждать его, чтобы он торжественно проводил с нею несколько ритуалов "…" Женщина должна пахнуть лотосом и цветами, должна иметь аромат вина и моря; она должна находить удовольствие в бетеле». При пролистывании я находил еще следующие подчеркнутые места: «Чтобы все существо принадлежало тебе, позволь ему насладиться напитком, который ты готовишь из перца чабы, корней дягиля, семян сансевиры и роксбургины, сока кширии и ветвей шадаванстры». «Чтобы нравиться, обрати внимание на советы Атарва-Веды».

Сила ее веры в это восточное учение эротической науки настолько глубока, что у нас нет права подвергать сомнению естественное развитие Маты Хари к настоящей волшебнице любви. Благодаря обучению, которое она находила в тайных книгах Востока и опытам, которым способствовали практические школы наслаждения на Западе, она последовательно достигла этой цели.

Если нет, как тогда можно объяснять ее власть соблазна, ее абсолютное господство над мужчинами, которые хоть раз разделили с ней ложе. Подумайте, ведь ее жертвами были не только наивные офицеры, и не тщеславные завсегдатаи клубов, которые чувствуют себя в фойе театров как дома, и не только богатые банкиры с жадным голодом к экзотическим сенсациям. В течение своего процесса она сама призналась, что всегда, если мужчина был «приятен» ей или «понравился», ее сети были достаточно тонки, чтобы сначала поймать его и потом достаточно сильно и долго его удерживать. Среди этих мужчин были один из самых знаменитых адвокатов Европы, посол, военный министр, премьер-министр, наследный принц, великий князь, выдающийся художник… и многие, многие другие неназванные, которые и сейчас еще опьянены, когда вспоминают об ужасных или торжественных ночах в руках куртизанки Шивы, наполненных необычными духами, никогда прежде не прочувствованными наслаждениями, жестокими поцелуями, неистовыми всплесками чувственности.

Должно было быть уже что-то адское, таинственное, магическое на губах баядерки, чтобы она смогла достичь такого буквального ослепления всех, кто попадал в ее круг. Так как по свидетельствам тех, кто ее видел на высоте славы совсем вблизи, ее красота не представляла собой ничего исключительного. Она была, без сомнения, красивой женщиной, хотя уже не очень свежей, а также с довольно резкими чертами и уже несколько вялой грудью, но все еще стройной, нарядной, всегда очень элегантной и всегда опирающейся на престиж ее искусства и ее экзотизма. Несомненно, было много женщин более красивых, но более соблазнительных, более способных превращать мужчину в раба, определенно никого не было. Те, кто ее любили, согласны с этим. И если судьям и моралистам не удалось объяснить себе такое господство, то это потому, что они при своей слепоте трезвых людей не хотят отдавать себя отчет о все-таки возможном существовании волшебства, о малодоступной способности к опутыванию сетями, короче, о магии, которой определенные человеческие существа частично учатся, частично наследуют от природы чудесную власть поглощать волю тех, которых можно затянуть в свой круг.

Как она сама рассказывала, у нее с самого начала было предчувствие, что ее жизнь, ее жизнь художника и половая жизнь станут магическими кружевами, сплетенными из непредвиденных событий; и действительно, из одного из ее редких опубликованных писем, явствует, как даже в свои самые ослепительные мгновения, на наивысшей вершине славы, в полном спокойствии и роскошном богатстве, когда ей поклонялись великие и могущественные люди всей Европы, когда она чувствовала, что ее мечта стать идолом на овеянном легендами алтаре, осуществилась, даже тогда что-то вздрагивает и дрожит в глубине ее бытия при самом незначительном сотрясении. Одному из друзей, которых она любила наиболее нежно, Мата однажды написала: «Защитите меня, все же, от всех тех вещей, которые мучат меня и даже вредят моей работе». И если подумать, кем была женщина, которая так выразилась, если вспомнить, что ее ноги в торжественных поездках ходили только по коврам из цветов, что князья ждали в приемной ее дворца, тогда можно потеряться в мучительных вопросах о таинственных голосах судьбы. Эта баядерка на апогее своего блеска страдала, следовательно, от приступов мрачного страха? Тем не менее, ее мысли и чувства не были ни необдуманными, ни суеверными. Всегда ее мораль кажется основанной на очень ясных, очень умных и утешительных правилах. «Я искренне считаю», пишет она, «что, тот, кто сеет добро, тот через долгое время пожнет добро, кто сеет зло, пожнет зло, и кто сеет сомнения, пожнет в равной мере сомнения». Тому же лицу несколько ниже: «Иногда верят в неожиданные удары судьбы, но скоро замечают, каждому достается та судьба, которую он готовит себе». Настойчиво, определенно и энергично, какой она была, она вполне отдавала себя отчет о том, что ее искусство и красота в сочетании с ее молодостью были, наконец, основами ее властного достоинства. И если действительно, как уверяют все, кто общался с нею, и что особенно, кажется, демонстрирует процитированное выше письмо, неясный страх перед более поздними мрачными событиями жил в ней, то было бы логичнее приписывать их скрытым предупреждениям судьбы, чем верить, что эта женщина была замучена уже во время первых успехов плохими предчувствиями, как постоянно бывает у преступников.