— Когда мне было одиннадцать, двое мальчишек сильно избили меня, потому что я был евреем. Давным-давно мне известно чувство стыда за то, кем я являюсь. Но однажды вечером отец дал мне открытку, на которой были выведены строки «Будь самим собой, учись, живи. Если кто-то тебя ненавидит — берегись его. Если кто-то тебя проклинает, не обращай внимания. Пой свою песню, мечтай о том, о чем мечтаешь, надейся на то, на что надеешься, и молись своей молитвой».

Что бы ты ни решил, Сэмюэл, делай то, от чего тебе будет лучше. То, от чего будет лучше твоей душе.

Джейкоб?

Ты там, сынок?

Если ты и там, я не могу этого узнать.

Мерзость пригасила мои чувства, заслонила от меня энергию твоих мыслей. Я не могу слышать тебя и лишь молюсь, чтобы ты смог услышать меня, чтобы мой опыт в Шибальбе был полезен тебе.

В тот раз мы говорили о любви. Очень важно, чтобы ты осознал великую силу этого чувства и то, как отсутствие любви может остудить душу.

Как Майкл Гэбриэл я ощущал себя лишенным счастья: одинокое детство вскоре сменилось одиночным заключением. Все мои зрелые годы протекли в психиатрической клинике. Даже те чудесные моменты, которые мы пережили с твоей матерью, вдруг стерлись, отошли на второй план. Горечь потерь переполнила меня настолько, что это, пожалуй, трудно описать словами.

Было ли случайным то, что Стражи наделили именно меня судьбой Билла Раби, марсианского колониста, человека, преисполненного пустотой едва ли не в большей степени, чем я сам? Думаю, не случайно.

Но не только у Билла Раби было тяжело на сердце. Почти каждый колонист терзался теми же мыслями. Чувство вины выжившего за счет погибшего камнем лежало на каждом сердце.

Миллиарды людей на Земле были уничтожены для того, чтобы мы могли выжить. Многие из нас пошли на «сделку с Дьяволом», то есть нас выбрали не в порядке жеребьевки и не за какие-то особые заслуги, а исключительно по политическим мотивам, благодаря личным связям и этнической целесообразности. Мы выжили потому, что знали, к кому обратиться, и у нас было достаточно денег, чтобы повлиять на результаты отбора.

Теперь, когда мы оказались в Шибальбе, осознание собственной аморальности убивало волю к жизни.

Но не у всех. Должен заметить, твоя кузина Лилит и ее сын Делвин, так же, как все их ближайшее окружение, не только имели иное мнение по данному вопросу, но при этом были весьма довольны тем, что мы терзаемся муками совести.

Однако мы не позволяли себе опускать руки. «Жить за тех, кто погиб» стало нашим кредо. И мы притворялись счастливыми, старались делать вид, будто на Земле все было проведено честно и справедливо, так что остается только радоваться жизни, обретенной по воле Господа.

Жизнь есть сон.

Но была ли сном жизнь Билла Раби?

А Майкла Гэбриэла?

Можем ли мы жить без любви?

Да, но только в нашем аду.

Твоя любовь спасла меня, Джейкоб, но когда ты отправишься освобождать меня, то столкнешься с теми же проблемами.

Ты не можешь просто быть Хун-Ахпу, ты должен сохранить в себе человечность. Должен снова полюбить, иначе ты вдруг поймешь, что идешь одной дорогой со своей кузиной Лилит.

Я сказал то, что должен был сказать, и возвращаюсь к моей жизни в Шибальбе.

Каждый день был разделен на три смены: работа на общее благо, личное время и снова работа, потому что крайне важно было вырастить свои зерна на райских полях.

Первые шесть месяцев я прожил в общем помещении, где было еще семьдесят восемь одиноких мужчин и женщин.

Именно там я встретил Джуд.

Джудит Филдс была генетиком, специализировалась на сельском хозяйстве. Вместе с коллегами она должна была начать клонирование животных для ферм Нового Эдема.

Джудит была сельской девушкой из Айдахо, с длинными каштановыми волосами, ореховыми глазами и потрясающим чувством юмора. Именно Джудит оживила мое угасшее сердце, и через несколько месяцев щенячья влюбленность переросла в нечто большее. Я (то есть Билл) поймал себя на том, что постоянно о ней думаю. Ожившее чувство было счастьем, и мы наслаждались жизнью, ценили каждый ее миг.

Джуд представила меня Тану Рашиду, астроному из Англии, который строил бесконечные предположения относительно нашего местонахождения. Несмотря на компьютеры, звездные карты и великолепное знание астрономии, Тан не мог даже приблизительно определить координаты этой планеты. Был ли красный гигант на самом деле звездой Бетельгейзе? Если так, то все остальные созвездия были совершенно чужими. На всякий случай он и его коллеги астрографы начали создавать первый телескоп.

А Билл Раби был морским генетиком. На чужой планете не оказалось ни морей, ни океанов, и я вместе с коллегами был приписан к отделению геологии.

Роботы составили подробную карту Нового Эдема. Он занимал почти три миллиона квадратных миль, иными словами, по площади равнялся Австралии. Инженеры определили, что установки, обеспечивающие полет платформы, были созданы тысячелетия назад. Системы контроля за климатом и температурой, сельскохозяйственные угодья, до которых мы пока еще не добрались, — все свидетельствовало о том, что когда-то здесь обитало не менее 2 миллионов живых существ.

На глубине десяти метров, под слоем плодородной почвы, была обнаружена камера, корпус которой состоял из того же материала, что и все прочие постройки инопланетного города. Мы могли лишь выдвигать теории относительно того, что под крышей камеры должны находиться системы жизнеобеспечения города, но так ли это, никто не знал…