Позже Гитлер впервые ясно и недвусмысленно высказал свои военные планы в узком кругу своих сотрудников, работавших в военной и внешнеполитической сфере. Не должен вызывать ни малейших сомнений тот факт, что он был абсолютно серьезен, говоря о своих намерениях, хотя двое из принимавших участие в заседании, Геринг и Редер, говорили во время Нюрнбергского процесса, что тогда они не поверили в то, что Гитлер действительно хочет захватить Австрию и Чехию. По их словам, целью заседания было лишь оказать давление на Фрича, чтобы он ускорил вооружение армии. Нейрат, наоборот, на том же процессе заявил, что он был так напуган сообщением Гитлера, что заработал сердечный приступ и вскоре после этого попросил об отставке, которая была принята 4 февраля 1938 года — в то же самое время, когда были уволены Бломберг и Фрич.

Бек не принимал участие в этом заседании, однако от Хоссбаха он узнал о содержании готовящейся записи. Как пишет Хоссбах, она произвела на Бека «гнетущее впечатление». Столь сильное потрясение вызвали не поверхностные, подчас прямо-таки дилетантские суждения, проявившиеся в высказываниях Гитлера по военным вопросам, а, прежде всего, необдуманность, с которой тот считал «единственным решением» немецкой пространственной проблемы применение военной силы, рискуя вызвать большую европейскую войну. Преданный своей привычке бороться с душевным волнением путем письменного разбора, Бек и здесь взялся за перо и 12 ноября 1937 года сделал к записи Хоссбаха следующие замечания:

«Проблема территории, без сомнения, существует для Германии, в первую очередь по причине ее центрального расположения в Европе, издавна и, возможно, навсегда, но также и по причине территориальных изменений по Версальскому договору. Но с другой стороны, нельзя не замечать того, что население в Европе за тысячу или более лет так стабилизировалось, что едва ли можно достичь каких-либо далекоидущих изменений без тяжелейших потрясений, продолжительность которых невозможно предсказать. Для Европы нельзя провести параллели с территориальным изменением, как для Италии — в Африке или для Японии — в Восточной Азии. Как и прежде, незначительные изменения кажутся вполне возможными. Но они не должны привести к тому, чтобы из-за них единство немецкого народа, немецкого ядра расы снова оказалось в опасности. <…>

Намерения в отношении автаркии в том виде, в котором они заложены в основе четырехлетнего плана, по нашему мнению, являются вынужденной мерой, при этом временной, а никак не постоянной. Абсолютно точно, что любые стремления к автаркии, которая таит в себе будущую опасность — расходование собственных запасов, — это непостоянная мера. <…>

То, что в отношении участия в мировой экономике мы не независимы, это действительно так. Но делать из этого факта вывод, что единственным выходом из положения является завоевание большего пространства для жизни, кажется мне малопродуманным способом справиться с трудностями. Насколько я понимаю, мы нуждаемся в, по возможности, наибольшем участии в мировой экономике, или немецкий народ должен будет медленно погибнуть [15] . <…>

Нельзя не замечать враждебное отношение Франции и Англии по отношению к территориальному приросту и увеличению силы Германии. Однако считать эту вражду бесспорной или непреодолимой кажется мне неуместным, поскольку попытки ее преодолеть до сих пор были недостаточными. Политика является искусством возможностей. Все три державы — Германия, Франция, Англия — равны и в мире, и в Европе. Что означает в первую очередь необходимость использовать и исчерпать все возможности, в особенности ввиду соотношения сил. Кроме того, это будет умнее на случай последующего разрыва. <…>

Естественно, Британская империя не является незыблемой. Однако то, что она пока что будет определяющей мировой державой рядом с Америкой, кажется мне все более вероятным. И поэтому до поры до времени Англия будет не одна, у нее всегда будут союзники.

Короткие общие рассуждения об Англии и Франции — к сожалению, Россия как силовой фактор не рассматривается более подробно — имеют мало общего с конкретной тематикой высказываний фюрера. Для последнего существует лишь один вопрос: где будут в 1938 году Англия, Франция и так далее? <…>

Исторически неверно говорить, что войны Бисмарка против Австрии и Франции были связаны с неслыханным риском. Напротив, они были тщательно продуманы государственным деятелем, который их вел, и поэтому имели успех. Но общие исторические параллели более чем спорны. <…>

Хронологическое разделение на три случая спорно, так как они исходят лишь из части принимающихся в расчет факторов, которые заранее известны.

Случай I. Военное обоснование не является делом государственного деятеля, оно является делом специалистов. Военные, финансовые, экономические и моральные причины вообще не рассмотрены. Вывод — которому явно не хватает обоснованности — что самое позднее в 1943–1945 годах немецкий территориальный вопрос будет решен, производит гнетущее впечатление.

Случай II, как и прежде, невероятен — это принятие желаемого за действительное.

Случай III. У Франции всегда будет достаточно живой силы для борьбы против Германии. <…>

Вероятно, Чехия и Австрия переоценены как страны, имеющие излишки. Также даже в самом благоприятном случае возможно лишь незначительное улучшение нашего продовольственного и сырьевого потенциала. <…>

Возможное военно-политическое положение после захвата Чехии и Австрии требует тщательного исследования. <…>