Довольно посмеиваясь и ощущая приятную тяжесть монет в кармане, а вкус бекона — на языке, он вышел через черный ход одного из самых роскошных домов города.

Однако его хорошее настроение быстро испарилось. Старик остановился, посмотрел вдоль проулка и бросился наутек. Позади него, по мостовой, застучали колеса. В тишине утра удары стальных ободов были подобны грому. Бродяга остановился, почесал в паху, сделал охраняющий от зла знак и вновь побежал.

Из-за угла, толкая перед собой небольшую тележку, появился другой старик — крошечное существо с грязной растрепанной бородой. По всему было видно, что лишь ценой огромных усилий он справляется со своей тележкой на мокрой мостовой. Подслеповатыми глазами он внимательно всматривался в стены домов, время от времени покачивая головой.

Бессвязно бормоча, старик вышел из проулка и направился в сторону замка Криф. Замок был окружен ровными рядами уже облетевших деревьев, которые этим унылым мокрым осенним утром казались армией скелетов, идущих на приступ.

— Королевский дворец, — насмешливо пробурчал торговец.

Замок Криф неколебимо простоял шесть столетий, капитулировав лишь однажды перед Ильказаром, но все же он не был неприступной твердыней. Его можно уничтожить изнутри. Старик подумал о богатстве и роскоши, скрытых за стенами, и мысленно сравнил жизнь обитателей дворца со своим нищенским существованием. Проклятие, что приходится так долго ждать!

Но прежде надо завершить дело. Отвратительное дело. Замки и королевства не рушатся просто так, стоит только пальцем пошевелить.

Он обошел вокруг замка, рассматривая полусонных стражников, изучая увитую старым плющом южную стену с полудюжиной небольших дверей и пару больших, выходящих на запад и на восток ворот. Хотя враждующих между собой мелких феодалов в Кавелине было больше, чем блох на собаке, их свары никогда не затрагивали самого Форгреберга. Бароны ограничивали войны своими владениями, а Корона оставалась в относительной безопасности, выступая в роли третейского судьи.

В тех же редких случаях, когда одно из близлежащих королевств, соблазненное выгодами торговли с Востоком, вмешивалось в местные драчки, все враждующие стороны мгновенно объединялись против общего врага.

С раннего утра у западных ворот начали собираться люди. Старик открыл свою тележку, разжег угли и приступил к торговле горячими колбасками и булочками.

Большие ворота распахнулись около полудня. Толпа пришла в движение. Под рев труб из замка выступила рота личной гвардии короля. Во все стороны Кавелина помчались гонцы, возвещая на скаку: «У короля родился сын!»

Толпа взорвалась радостным ревом. Люди ждали этой вести уже много, много лет.

Маленький старикан ухмыльнулся, выглядывая из-за своей тележки. Король наконец-то получил сына, чтобы продлить тиранию своей династии, а эти идиоты вопят так, словно пришел день спасения. Бедные глупцы. Они не способны чему-нибудь научиться. В них постоянно живет надежда на лучшее будущее. Почему они верят в то, что это дитя, став королем, будет менее жестоким, чем его предки?

Старик был крайне невысокого мнения о роде людском. Он не раз говорил, что, учитывая все обстоятельства, предпочел бы родиться уткой.

Личная гвардия оставила ворота открытыми и толпа ринулась в замок, чтобы сполна насладиться празднеством. Черни редко доводилось проходить за стены.

Старик вошел вместе с толпой. Его, как и других, обуревала жадность. Но жадность старца не распространялась на заваленные дармовым угощением и выпивкой столы. Ему нужны были сведения. Те сведения, которые столь высоко ценят воры и взломщики. Он пробрался во все разрешенные места, увидел все, что дозволялось увидеть, и прислушивался ко всем разговорам. Но особенно внимательно изучил лжеторговец увитую плющом стену и Башню королевы. Удовлетворив свое любопытство, старик решил было отведать королевской снеди, но, едва попробовав кислого дешевого вина, выругался, вернулся к своей тележке и покатил ее к тому проулку, из которого вышел ранним утром.

И снова крылатый человек скользнул вниз по ночному небу, затмив на миг свет октябрьской луны. Это была ночь Аллернмаса; он побывал здесь девять месяцев назад. Он сделал вираж, пролетая над шпилями и роясь в ненадежной кладовой своей памяти. Определив наконец нужную башню, скользнул к окну и исчез в темноте. И замер, завернувшись в плащ-крылья. Горящие красным светом глаза были прикованы к опустевшему внутреннему двору, где еще словно бы слышались отзвуки отшумевшего празднества. Он боялся, что, возвращаясь в замок, слишком искушает судьбу. На этот раз все могло пройти не так гладко.

Амбразуру в стене на мгновение перекрыла какая-то тень. Тень двигалась вдоль стены, а затем спустилась во внутренний двор замка. Крылатый человек развернул тонкую веревку, обмотанную вокруг пояса, и закрепил один конец на стропилах над своей головой. На этом его миссия заканчивалась. По идее, ему следовало бы немедленно улететь, но вместо этого он ждал своего приятеля.

Бурла — уродливый карлик — взбирался к нему по веревке с проворством обезьяны, на которую был очень похож. Крылатый человек отступил в сторону, освобождав место для своего приятеля.