Шрифт:
— Думаю, что это сработает, — пробормотал король.
Итак, с одним покончено. Осталось ещё четыре, а ладони уже пострадали. Что же, придется набивать мозоли на мозоли.
К тому времени, когда тяжкий труд завершился, Браги и лошадь были с ног до головы заляпаны грязью. Он замерз и чувствовал себя преотвратно. Все мышцы болели.
— Теперь можно и домой, леди, — сказал Рагнарсон, похлопывая кобылу по загривку.
На юг животное почему-то двигалось более веселым аллюром.
— Никогда не видел тебя таким мрачным, Дерел, — произнес Рагнарсон. — Ты уже упаковал все свои пожитки?
— Простите, сир. Я вас не совсем понял.
— Ты приготовился к бегству на тот случай, если мы сегодня проиграем?
— Меня больше пугает наш возможный выигрыш.
— Боишься тех воплей, клеветы и проклятий, которые обрушатся на нас после игры?
— И этого тоже.
— Не дрейфь. Мы выйдем из игры, благоухая как розы.
— Пожалуй, пора делить деньги, — сказал Дантис, обращаясь к толстяку.
— Но мы же не знаем, кто победит.
— Будем исходить из того, что все пойдет по-нашему. Приготовь долю короля. Нам надо будет выдать её как можно быстрее.
— Ну и искушение же я испытываю!!!
— Забудь про всякое дерьмо! Хотя бы потому, что бабок слишком много. С такой суммой тебе не спрятаться.
— Как нам быть, если король проиграет?
— Я распорядился, чтобы в этом случае Толливер начал выплаты. А тебе и мне придется смыться, прежде чем все поймут, что платить-то нам нечем.
Майкл сделал несколько прыжков на месте, чтобы размяться, а затем, глядя на свое изображение в зеркале, произнес:
— Сегодня к вечеру, сынок, ты будешь страшно богат или разоришься вконец. Ну и дурак же ты, братец.
Дал Хаас соскочил с седла перед домом короля на аллее Лиенеке. Следом за ним к дому подкатили три экипажа.
— Вы готовы, миледи? — спросил он, вбежав в дверь.
— Да. Зачем все это?
— Простая мера предосторожности. Эй, люди, сюда. Грузите эти баулы.
— Предосторожности от чего, Дал?
— На тот случай, если мы проиграем матч в «Захват». Если «Гвардейцы» проиграют, нам конец.
— Не понимаю. На мой взгляд, это звучит чересчур мелодраматично.
— Я все объясню, как только мы отъедем.
Ширили вывела детей на веранду, и Дал не мог скрыть своего неодобрения.
— Куда лежит наш путь? — спросила Кристен.
— Вначале в Седлмейр. А затем и из страны, если новости окажутся совсем плохими.
Ингер позвала свою горничную:
— Что происходит, Тельма? Почему все вдруг сошли с ума?
— Сегодня они играют в «Захват», миледи.
— Всего лишь «Захват»? А люди ведут себя так, словно наступает конец света.
— Некоторые считают, что так оно и есть, миледи. Они говорят, что король поставил себя под удар.
— Значит, ты утверждаешь, что вся его таинственность связана с этой проклятой игрой?
— Да, миледи.
Ингер с хохотом рухнула в кресло:
— Игра в «Захват»! И все это из-за какого-то нелепого матча! — Облегчение, которое она испытала, вызвало у неё чуть ли не истерику.
Тельма решила, что королева такая же сумасшедшая, как и её муж.
— Иди сюда, Слаг, — позвал Браги. — И ты, Майкл.
Вся команда «Гвардейцев» топталась у ворот замка. Требилкок твердым взглядом обвел своих товарищей. Те ответили ему тем же.
— Слушаю вас, сир, — сказал Слагбейт.
— Излагаю тебе план игры.
Вся дорогу они обсуждали детали. Уже на поле Рагнарсон произнес зажигательную речь о том, что им предстоит сыграть матч века, ставка в котором неизмеримо выше, чем звание чемпиона.
— Может быть, нам перенести встречу ещё на сутки? — ядовито спросил один из судей.
— Трубите в ваши проклятые трубы, — прохрипел Рагнарсон, в горле которого застрял комок страха. Все. Ставки сделаны. Осталось лишь победить или умереть.
Браги распластался на толстом ковре из мокрых листьев. День умирал, и в наступающих сумерках лицо Майкла было едва различимо.
— У меня, похоже, болят даже волосы, — отдуваясь, произнес он.
— Ой… — простонал Майкл. — А мне, чтобы играть в эту дурацкую игру, надо было бы быть лет на тысячу моложе. — Требилкок перекатился на живот, взял короля за руку и продолжил:
— Значит, мы все-таки сделали это. Сделали! Не могу поверить. Нет, я просто отказываюсь в это верить.