Теперь Ксения порой начинала панически страшиться людей и мира. И тогда в смешной попытке спастись - от чего и от кого?
– вырубала все телефоны и жила тихо, никуда не выбираясь, пока не приходила немного в себя. Воздвигала стенку между миром и собой, чтобы уберечься от окружающего. И думала, что весь земной шар не может оказаться в большей беде, чем одна несчастная душа. А она, Ксеня, - слишком отдельный человек и отдельная артистка, и все ее трудности связаны с этой отдельностью. И одиночество порой - лучшее общество. Хотя бояться людей - значит незаслуженно баловать их. К чему такие реверансы перед ними?

Пустыня... уединение... Наверное, именно пустыня намного страшнее и тягостнее, чем уединение в лесах, потому что деревья - настоящие существа для человека. И всякие там лисички-зайчики. Пустыня... уединение... Есть ли что-нибудь более необходимое человеку?..

Провалы одиночества... как они стали необходимы... как ценны... Почему так долго люди не в силах осознать подлинные ценности?.. Может, мнимых просто больше?..

Новая жизнь - отсечение от прежней, когда садовник обрезает ветвь, которую хочет привить. Садовник... Кто это?..

А мы, люди... Как часто мы жертвуем для нашей невоздержанности больше, чем даем на наши нужды.

И как было бы хорошо, если бы Ксения и впрямь сумела поднять вверх эту глухую загородку, навсегда отделяющую ее от мира с его безумием, тревогами, суетой... с его страстями... Насколько легче стало бы душе... насколько спокойнее... как хорошо будет жить, ни о чем не волнуясь, не беспокоясь... ни тщеславия, ни гордости, ни зависти... полное бесстрастие... бесстрастие... вот в чем суть... Но можно ли добиться этого?.. Ей, Ксении, всю жизнь играющей страсть?..

И людей слишком много... и каждый норовит обязательно как-нибудь использовать другого в своих интересах. Каждый подвержен множеству искушений. И ведущие здесь -самомнение и самопревозношение. Они всегда иезуитски сводят на нет и доброту, и честность, и бескорыстие. Искушения... Внешние - скорби и унижения, и внутренние - страстные помышления, рвущиеся прочь, как собаки с поводков. И сколько нужно внимать себе и строго разбирать все происходящее с нами и в нас, чтобы увидеть, понять, почему все так сложилось и к чему это обязывает. А уж если получишь благодатное утешение с Небес или от Господа какой-нибудь дар - то искушения просто неизбежны.

Страсти человеческие... Если бы Ксеня себя не сдерживала, не вела бы постоянную моральную проработку души, то давно бы превратилась в обжору, алкашку и матерщинницу.

Откуда он взялся, этот мат в языке? Как нельзя написать грязью лик Богоматери, так и нельзя написать ничего высоко духовного и по-настоящему ценного в литературе, если писать на матах и подобном псевдоматериале. Русская матерная брань... Вырожденцы сразу начинают врать, что она появилась на Руси в результате татарского нашествия. Пусть так, но почему тогда матерщина существует и в английском, и в немецком? Ведь там никаких татар не наблюдалось.

Жизнь доказывает, что слово человеческое - живо и значит очень много. Хотя материалисты утверждают, что порча генофонда - исключительно от химических воздействий на организм. Да не только, но с точки зрения материализма невозможно объяснить многие факты.

Вот два из них. Если девушка матершинница, у нее часто возникают проблемы с деторождением: ни зачать, ни родить. А мужчины, склонные к пошлым шуткам, к юмору, связанному с неприличными темами, начинают феминизировать: у них уменьшается гортань, голос становится тонким, бабьим, утолщаются бедра и ягодицы, возникают проблемы с эрекцией. И никаким химическим воздействием это не объяснить.

Есть такая притча.

В монастырь приехал погостить старец, имеющий от Бога дар прозорливости. Когда гость собрался уезжать, монахи его спросили:

– Старче, а кто в нашем монастыре уже сейчас достоин Царствия Небесного?

Он ответил:

– Пока однозначно могу сказать только про одного человека - вашего повара.

Монахи изумились.

– Может, мы что-то не так поняли, старче?! Кого-кого... еще раз?! Повара?!

Монастырский повар не был монахом. И жил даже не в монастыре, а просто при нем. Никаких подвигов аскезы не совершал. И более того - всем казался очень хмурым, угрюмым и грубоватым человеком. А старец объяснил:

– Нет, вы все поняли правильно. Если бы этот человек не работал над собой, то стал бы маньяком-убийцей. Но он сумел подавить в себе эту страшную силу. И пусть он всего-навсего повар, пусть он не подарок, но уже за одно сделанное им, за победу над собой он все равно достоин Неба. У вас, у остальных, другие ситуации, потому и сказать про вас так пока нельзя.

Эту притчу рассказал когда-то Ксении отец Андрей. И она ее очень хорошо запомнила, пытаясь найти себе оправдание. Хотя находила не слишком.