— У Юл Мэй был очень хороший адвокат, — рассказала Паскагула. — Но, говорят, жена судьи дружит с мисс Холбрук, и хотя за мелкое воровство положено всего шесть месяцев, но мисс Холбрук добилась, чтобы ее посадили на четыре года. Суд закончился, даже не начавшись.

— Я могу попросить отца. Он мог бы попытаться найти… белого адвоката.

Паскагула печально покачала головой:

— Это и был белый адвокат.

Стучу в дверь, и мне ужасно стыдно. Теперь, когда Юл Мэй в тюрьме, я не должна думать о собственных мелких проблемах, но все же осознаю, какую роль вся эта история сыграет в судьбе книги. Если вчера служанки просто боялись помогать нам, сегодня они смертельно напуганы.

Дверь открывается, на пороге стоит чернокожий в белом священническом воротничке. Слышу голос Эйбилин:

— Все в порядке, ваше преподобие.

Поколебавшись, он отступает, пропуская меня в дом.

В крошечной гостиной и прихожей собралось человек двадцать. Даже пола не видно. Эйбилин принесла стулья из кухни, но в основном люди стоят. В дальнем углу замечаю Минни, она в униформе. Рядом с ней Ловиния, прислуга Лу-Анн Темплтон, но остальные мне незнакомы.

— Привет, мисс Скитер, — шепотом здоровается Эйбилин. Она тоже в белой униформе и белых ортопедических туфлях.

— Мне, наверное… — Оглядываюсь. — Я зайду попозже.

Эйбилин качает головой:

— С Юл Мэй случилось несчастье.

— Я знаю.

Тишину в комнате нарушают лишь неясные шорохи и скрип стульев. На маленьком столике стопкой сложены молитвенники.

— Я только сегодня узнала, — говорит Эйбилин. — Ее арестовали в понедельник, а во вторник уже посадили в тюрьму. Говорят, суд длился пятнадцать минут.

— Она прислала мне письмо. Рассказала про своих сыновей. Паскагула передала.

— Она вам рассказала, что ей не хватало всего семьдесят пять долларов? И она ведь попросила взаймы у мисс Хилли. Сказала, что будет потихоньку выплачивать долг каждую неделю, но мисс Хилли ответила — нет. Мол, настоящие христиане не подают тем, кто в добром здравии и может работать. Что правильнее научить их зарабатывать самостоятельно.

Очень хорошо могу себе представить, как Хилли произносит эту речь. Нет сил смотреть в глаза Эйбилин.

— Но наши прихожане решили собрать деньги и отправить в колледж обоих мальчиков.

В комнате по-прежнему тихо, только мы с Эйбилин шепчемся.

— Как вы думаете, я могу что-нибудь сделать? Как-нибудь помочь? Деньгами или…

— Нет. Наши найдут способ заплатить адвокату. Чтобы ее освободили досрочно. — Эйбилин печально опускает голову. Да, конечно, ей горько за Юл Мэй, но, подозреваю, она понимает, что и с книгой покончено. — Когда она выйдет, они уже будут заканчивать колледж, ведь ей дали четыре года. Да еще пятьсот долларов штрафа.

— Мне так жаль, Эйбилин. — Обвожу взглядом собравшихся. Никто не поднимает головы, словно можно обжечься, только посмотрев на меня. И я тоже опускаю голову.

— Эта баба просто ведьма! — рявкает Минни с другого конца комнаты, и я вздрагиваю — надеюсь, это она не обо мне. — Сам дьявол послал на землю Хилли Холбрук, разрушить как можно больше людских жизней! — Минни вытирает нос рукавом.

— Минни, успокойся, — увещевает священник. — Мы придумаем, что можно для нее сделать.

Смотрю на понурые лица, не в силах представить, что тут можно придумать.

Тишина становится невыносимой. Жарко, пахнет сбежавшим кофе. Здесь, в доме, где уже начинала чувствовать себя свободно, мне чудовищно одиноко. Ощущаю всеобщую неприязнь и собственную вину.

Лысый священник вытирает платком глаза.

— Спасибо, Эйбилин, что приняла нас в своем доме для молитвы.

Люди начинают прощаться, сумки приподнимаются, шляпы водружаются на головы. Преподобный распахивает дверь, впуская сырой уличный воздух. Кудрявая седая женщина в черном плаще идет за ним, но внезапно останавливается рядом со мной. Плащ распахивается, открывая взгляду белую униформу.

— Мисс Скитер, — говорит она без улыбки. — Я помогу вам с книгой.

Оборачиваюсь к Эйбилин. Брови у нее изумленно приподняты, рот приоткрыт. Вновь поворачиваюсь к седой женщине, но та уже вышла за дверь.

— Я помогу вам, мисс Скитер. — Еще одна женщина, высокая и стройная, с таким же спокойным лицом, как и у первой.

— Э-э… спасибо, — лепечу я.

— Я тоже, мисс Скитер. Я помогу вам. — Женщина в красном болоньевом плаще быстро проскальзывает мимо меня, не глядя в глаза.

После следующей я начинаю считать. Пять. Шесть. Семь. Я киваю, не в силах произнести ничего, кроме спасибо. Спасибо. Да, спасибо вам, каждой. Облегчение с привкусом горечи — потребовался арест Юл Мэй, чтобы мы объединились.