— Годен, — заключил доктор Хемке. — Но не радуйся, Ганс, у тебя еще будет время проклясть день, когда ты принял это решение.

Через две недели после приезда в школу Ганс перешагнул порог учебной кафедры.

Курсанты — в основном почти все его одногодки — с любопытством смотрели на новичка. Ун-Леббель прошел к свободному месту, спросил сидящего рядом белобрысого крепыша с упрямым раздвоенным подбородком:

— Свободно?

— Можешь садиться, — сказал крепыш. — Идти на запасной аэродром не придется. — И представился: — Фридрих.

— Ганс, — сказал ун-Леббель и достал из планшетки тетради и ручку, означавшие, что он начал новую, абсолютно не ведомую ему жизнь.

Они сидели на зеленом поле аэродрома и смотрели, как в небе в ожидании конуса для проведения стрельб выписывает восьмерки и петли учебно-тренировочный Me-262U.

— Пушки — это вчерашний день, — авторитетно заявил Фридрих ун-Лахузен.

Высокий, стройный, подтянутый, он полулежал на упакованном парашюте, завороженно глядя вверх. Ветер трепал его светлые волосы. В руках у него была книга Вальтера Новотны «Тигр Волховстроя».

— Хартман из этого «вчерашнего дня» сбил триста пятьдесят два самолета, — усмехнулся Греф.

— Так какие тогда были скорости! — вскричал ун-Лахузен. — Сегодня тактика воздушного боя, которую применял Хартман, безнадежно устарела! Что делал Хартман? Он сближался с противником на большой скорости, подходил как можно ближе и, когда самолет противника закрывал переднюю сферу фонаря, выпускал короткую очередь, экономя боезапас. Стрельба с такого расстояния всегда связана с большим риском. Хартман сам полтора десятка раз пролетал через обломки сбитых самолетов и восемь раз спасался на парашюте!

— И два раза попадал в плен, — добавил Греф.

— Не в этом дело! — отмахнулся ун-Лахузен. — Я к тому, что при современных скоростях такие атаки становятся невозможными. На такой скорости атакующий летчик, сближаясь, обязательно столкнется с противником. Скорость — вот первый козырь истребителя в современных условиях, — он разогнул один палец кулака. — И скорострельность его пушек, — он победно разогнул второй палец.

— Нет, ребята, — помолчав, мечтательно сказал Фридрих. — Хартман, конечно, ас, слов нет. Но мне больше нравится Граф. Говорят, о нем в войну писали, мол, сын простого кузнеца, а за три года от унтер-офицера дослужился до майора. А уж как он летал!

— У нас, положим, все впереди, — возразил Греф. — Я лично тоже в унтерах засиживаться не собираюсь. А повоевать еще придется — русских в Сибири добивать, с американцами разобраться. Да и япошки, пусть они пока и союзники, а нос задирать стали, самураями себя возомнили.

— Говорят, наши готовят самолеты совсем уже для запредельных высот, — сказал Фридрих.

— Куда уж выше «зенгеров», — возразил ун-Леббель. — Их и так ни одна зенитка достать не может. И самолеты тоже.

— Вчера сообщали, что в рейхе запущена первая очередь цеппелинов, — сообщил Греф. — Только вместо водорода в них какой-то другой газ, который не горит.

— Нам-то что? — непонимающе спросил Фридрих. — Лично я не собираюсь менять истребитель на пузатый тихоход.

— А закончится все? — простодушно удивился Греф. — Ты сам подумай, нет американцев, нет русских, с японцами разобрались. С кем тогда еще воевать?

— А авиация останется, — упрямо мотнул светлой головой Фридрих. — У кого поднимется рука отправить на слом такую красоту? Как ты считаешь, Ганс?

— Авиация вечна, — согласился ун-Леббель. — Освоим Землю и отправимся дальше.

— Куда? — удивился Греф.

— А туда, — ун-Леббель неопределенно показал в высоту.

— Ты, Ганс, как Оберт, — засмеялся Греф. — На кой черт нам сдалась звездная пустота? Ладно, он ученый и фантаст! Ему положено думать о дальних рубежах. Тебе-то они зачем?

Кто такой Оберт, Ганс знал. Читал в детском доме его фантазию о межпланетном перелете. Оберт предлагал летать на Луну, используя для этих целей ракеты, наподобие тех, что использовались для бомбардировки Англии и Алжира. В то, что это возможно, Ганс особенно не верил. То, что годится для войны, обычно не подходит для мирных исследований. Помнится, тогда же, в детском доме их водили на кинофильм «Женщина на Луне». Там еще играла Герда Марус, которая Гансу нравилась. Приключения на Луне были захватывающими. Сюжет Ганс уже почти забыл, но, кажется, на Луне тогда нашли драгоценные металлы и камни. И еще он смотрел когда-то русский трофейный фильм «Космический рейс», где на Луну летели русские. Ну, в это поверить вообще было невозможно! У них, говорят, и самолеты фанерные были!

Но рассказывать обо всем этом ун-Леббель не стал. Не хотел стать объектом насмешек. И потом, о каких звездах могла идти речь, ведь если прав великий Гербигер — звезды всего лишь осколки льда, а солнце и кружащие вокруг него светила висят в каверне, окруженные со всех сторон каменной толщей материи!

— Кстати, камрады, — Фридрих поднялся и посмотрел на часы. — Вам не кажется, что мы немного засиделись? Обед через тринадцать минут.

Ганс даже обрадовался, что неловкая пауза закончилась таким удобным для него образом.