— Не я хотел, — грустно ответил Калавун, — а мои приближенные. — Он махнул рукой. — Война нужна им. Я слишком туго натянул поводья и слишком долго их сдерживал. Рано или поздно они бы восстали. Знаешь, Кемпбелл, я думаю, что мы с тобой родились не в то время. Наши веры примирить нельзя. Мы столько старались, столько отдали за это и все равно ничего не изменили. Мой собственный сын… — Калавун устало вздохнул. — Понимаешь, мой собственный сын страстно желает, чтобы франки ушли.

— Но мы не должны опускать руки, — горячо проговорил Уилл. — Иначе это продолжится тысячи лет и люди по-прежнему будут гибнуть зря. Прекрати штурм, мой султан, прикажи своему войску отойти.

— Не могу, — обреченно произнес Калавун. — Их уже не остановишь. А если я решусь, то недолго пробуду султаном.

В этот момент затрубили горны. Калавун вскинул голову.

— Сигнал. — Он показал Уиллу на его пояс с мечом и рядом лежащий шлем: — Надевай.

Затянув пояс с фальчионом и нахлобучив на голову шлем, Уилл вслед за султаном покинул шатер.

— Они выпустили стрелу, мой повелитель, — крикнул атабек, спеша к Калавуну. — Назир повел отряд. — Он показал.

По равнине к северно-восточным воротам скакал отряд примерно из пятидесяти всадников.

— Боже, — пробормотал Уилл. Даже отсюда было видно, что ворота открыты. Манжданики продолжали метать камни далеко в стороне, и все внимание защитников города было обращено к главным воротам. К тому времени, когда кто-нибудь заметит опасность, мамлюки уже будут внутри.

Уилл снова заговорил с Калавуном, убеждая его остановить штурм, но султан его не слушал. Он двинулся к человеку в шелковой маске, стоявшему в стороне.

— Анджело Виттури, — крикнул султан, перекрывая возгласы воинов и рев труб.

Голова венецианца дернулась, но он быстро оправился.

— Посмотрите, мой султан. Ваши воины скоро будут внутри.

— Почему ты солгал мне насчет Генуи, Виттури? Ради получения невольников?

— Извините, мой султан. — Виттури, казалось, смутился. — Почему вы называете меня этим именем? — Он перевел взгляд на высокого человека рядом с Качавуном, чье лицо закрывал шлем. — Почему?

— Не тебе одному выпала удача выбраться из когтей смерти, — ответил Уилл, поднимая забрало. — В следующий раз, когда толкнешь кого-нибудь в колодец, проверь, утонул ли он там.

Анджело порывисто задышал и попятился от наступавшего на него Калавуна. Мамлюки уже достигли ворот и просачивались внутрь.

— Стража! — рявкнул Катвун. Несмотря на шум, четыре воина полка Мансурийя услышали и подбежали. — Взять его!

— Но, мой султан, послушайте, — крикнул Анджело. — Я оказал вам огромную услугу. Вечером все войско будет славить ваше имя. И это все благодаря мне.

Его прервал возглас стоявшего рядом атабека.

Поблизости от ворот в небо взлетели четыре горящие стрелы, знаменующие, что мамлюки вошли в город. Взревели трубы, и к воротам двинулись конники, предводимые эмирами Давудом и Ахмедом.

— Видите! — крикнул Анджело. — Ваши люди взяли город!

— Кого ты подкупил? — спросил Калавун. — Кто предатель?

— Я скажу, если вы меня пощадите, — ответил Анджело.

Кааавун кивнул гвардейцам:

— Ведите его за мной. — Он направился к осадному орудию.

Анджело потащили за султаном. Он упирался, пытался вырваться. Колокола зазвонили в городе, когда первые ряды конников уже достигли ворот.

— Кладите шеей сюда, — приказал Калавун, показывая на камень.

Анджело отчаянно закричал. Гвардейцы толкнули его на колени и прижали к камню.

Калавун поднял саблю.

— Кто? Говори!

— Я скажу, если вы меня пощадите, — выдохнул Анджело.

Калавун опустил саблю.

— Мне помогал атабек Назир.

Калавун побледнел, шагнув назад, постоял несколько секунд. Его лицо исказила ярость. Развернувшись, он ударил саблей по шее Анджело.

Венецианец пронзительно вскрикнул и попытался увернуться. Калавун промахнулся, задел концом лезвия лысый череп. Из раны фонтаном забила кровь, но Анджело каким-то чудом еще был жив. Катвун ударил снова. На этот раз сабля попала точно, но потребовалось еще два удара, прежде чем голова венецианца полностью отделилась от туловища и булькающие вопли оборвались.