Хадир проворно заступил ему путь и, хихикая, сделал несколько танцевальных движений, мерзких в его исполнении:

— Вот так ты танцевал на совете вокруг моего господина, пока у него не закружилась голова и он не потерял путь.

— Ты опять шпионил?

Хадир продолжал улыбаться:

— Хотел бы знать, отчего ты, эмир, так жалуешь христиан?

— Идти на монголов угодно нашему султану.

— Нет! — зло бросил Хадир. — Не ему угодно, а тебе. Это ты месяцами нашептывал ему на ухо: не иди на франков, не иди на франков…

— Пошел прочь! — Калавун сделал угрожающий жест.

Хадир отскочил в сторону.

— Ты думаешь, франки затихли, эмир? Нет, на Западе есть кому их поднимать против нас. Король Сицилии, Эдуард Английский. А теперь еще и новый магистр тамплиеров. Они могут собрать большое войско. А наш господин сильно изменился после гибели Омара. Мы оба это знаем. — Хадир вскинул руку. — А я имел видение, Калавун. Видел, как франки снова оскверняют нашу землю. И я видел, как ты можешь помочь горю нашего господина.

— Тут ему никто помочь не может.

— Может, — раздраженно вскрикнул Хадир. — Ты можешь. — Он приблизился к Калавуну и горячо зашептал: — Наш господин должен отомстить. Но не хашишим, они свое заплатили. Он должен отомстить тем, кто их нанял. — Хадир тронул пальцами золотую рукоятку кинжала на поясе. Сам в прошлом ассасин, изгнанный ими, он их люто ненавидел. — Убить нашего господина замыслили франки. Я это знаю. — Он пристально посмотрел на Калавуна: — А ты можешь узнать имя злодея. И когда наш господин отсечет ему голову, он вернется на истинный путь.

Калавун пожал плечами:

— Как я могу узнать злодея? Ведь прошли годы. Ты предлагаешь неразумное, Хадир.

— Крепостями хашишим теперь управляют наши эмиры, — возразил Хадир. — Пошли Назира. Он из тех мест. Знает их язык и веру. Он может дознаться.

— Нет, — бросил Калавун и продолжил путь.

— Думаешь, я не вижу, что ты делаешь с Баракой? — крикнул ему в спину Хадир.

Калавун повернулся.

— Подмял под себя принца. Женил на своей дочке. Только слепой не видит, как ты рвешься к власти.

Калавун рассмеялся:

— У тебя бараньи мозги, Хадир. Любой приближенный к султану ищет его милости. И я тоже. Но не к личной власти рвусь, а стремлюсь, чтобы власть султана была крепкой. Тогда и мне от этого будет польза. — Взгляд Калавуна отвердел. — Ты бы лучше дознался о своем будущем, Хадир. Продолжишь испытывать мое терпение — оно у тебя окажется невеселым.

Калавун зашагал прочь, чувствуя злобный взгляд прорицателя, кинжалом впивающийся ему в спину.

На Каир спускался вечер. Закатное солнце окрашивало тени в оранжевый цвет. Анджело пробирался к месту встречи. Ветерок слабо покачивал деревья в саду у стен Цитадели. Пахло дымом, едой и навозом. Вдалеке медленно нес свои черные воды Нил. Анджело Виттури плотнее запахнул плащ.

Венецианец бывал в Каире много раз, но все по торговым делам. Привозил мамлюкам клети с отроками для их войска и увозил кошели с золотом. Но сейчас его миссия была совсем другого свойства, и надо было действовать с оглядкой. Прибыв, он послал уличного мальчишку передать весть в Цитадель и сидел ждал в месте, где нашел приют. Потом мальчишка прибежал с ответом. Виттури было назначено прийти сюда.

Анджело остановился. В дальнем конце сада у бочки с водой был виден человек в длинном черном плаще. Все лицо, кроме глаз, закрывала куфия.

— Принес? — спросил Виттури по-арабски.

Человек вытащил из-под плаща серебряный футляр для свитков с инкрустацией в виде цветков лотоса.

Анджело вытащил из футляра свиток, развернул. Посмотрел на написанное, затем на человека, который этот свиток принес:

— Тут сказано то, о чем мы договаривались?

— Да.

— Кайсан сумеет это прочесть? — уточнил Анджело, пряча футляр в кошель на поясе.

Человек кивнул.

— Но если свиток попадет в плохие руки, это будет скверно для нас всех.

— А разве ты можешь там что-то понять? — бесстрастно спросил человек.

Анджело пожал плечами:

— Главное, чтобы твой брат привел наших людей в Мекку, когда придет время. Он это сделает?

— Да.

Виттури повернулся, собираясь уходить.

— А ты помнишь, что обещал? — произнес человек ему в спину.

Анджело оглянулся:

— Когда у нас будет камень, ты получишь все.