Кайсан сказал, что обещано вознаграждение. Затем посмотрел на загон. Уиллу показалось, что его взгляд изменился, стал не таким холодным. Потом они удалились.

— О чем они говорили? — спросил Робер.

— Не знаю, — ответил Уилл. — Не уловил смысла. Так, отдельные слова.

Робер хмуро посмотрел на проводника:

— А ты? Понял что-нибудь?

— Извините, господии. — Проводник поднялся. — Было слишком далеко. — Он снова сел.

— Коммандор Кемпбелл, — подал голос Алессандро, — может, попробуем сломать дверь? Если навалимся все разом.

— Нет, — возразил Уилл. — Я не думаю, что они намерены нас убить.

— Нам было сказано, что Кайсан должен проверить какие-то важные сведения. Почему же мы до сих пор здесь сидим?

— Давай подождем, — предложил Уилл. — Раз великий магистр послал нас к этому Кайсану, значит, так надо.

— Чего ждать? — буркнул Алессандро. — Пока мы превратимся в корм верблюдам?

При этих словах пошевелился Дзаккария.

— Наш коммандор прав, брат, — произнес он, устремив на рыцаря свои голубые глаза. — Надо ждать. — Сказано это было тихо, но твердо.

Алессандро кивнул в знак согласия.

Рыцари ждали. Шли минуты, затем часы, солнце медленно двигалось по небосводу. Они устали, измученные жаждой и беспокойством. Кайсан вернулся спустя три часа в сопровождении пяти воинов в черных одеждах, вооруженных арбалетами. Рыцари напряженно поднялись.

Кайсан отодвинул засов:

— Выходите.

Тамплиеры покинули загон.

Кайсан протянул Уиллу серебряный футляр:

— Для твоего великого магистра.

Рыцарей повели через двор. Своих коней они нашли у глинобитного дома, где в пыли играла стайка тощих детей. Красное солнце уже стояло низко над горизонтом, жаркий воздух гудел насекомыми. Уилл спрятал футляр в сумку на седле, вскочил на коня.

Кайсан показал на обсаженную пальмами дорогу:

— Отправляйтесь этим путем.

Рыцари поскакали прочь из Юлы. Когда расплавленное солнце опустилось за каменистые холмы и пустыню прочертили розовато-серые тени, Уилл перевел коня на обычный ход. Суть разговора, обрывки которого он слышал, понять так и не удалось. Но несколько слов продолжало звучать в его ушах.

Аль-Хаджар аль-Асвад.

Черный камень.

Королевский дворец, Акра 15 апреля 1276 года от Р.Х.

В покоях пахло благовониями. Это напомнило Гарину о матери. В его детстве в те редкие дни, когда мать бывала в добром настроении, она иногда затевала с ним игру. От него требовалось угадать по аромату, что лежит в шкатулке.

Закрыв глаза, Гарин втянул носом аромат и пробормотал:

— Сандаловое дерево.

Воспоминания прервал появившийся слуга. В расшитой тунике он выглядел вельможей по сравнению с Гарином, на котором по-прежнему были потрепанный плащ и туника в кровяных пятнах.

— Его королевское величество, высокочтимый король Иерусалима и Кипра дозволяет вам предстать для аудиенции.

— Давно пора, — недовольно пробурчал Гарин. — Я жду почти девять часов.

Слуга молча пригласил его в коридор. Подавив раздражение, Гарин последовал за ним.

Сейчас у него появилась возможность увидеть дворец. Утром это сделать не удалось. Он показал у ворот письмо с печатью короля Эдуарда, и его проводили в эти покои. Снаружи дворец выглядел как замок на Западе — высокие крепостные стены с башнями, — однако внутри все было совершенно иным. Гарин помнил Темпл в Акре. Величественное сооружение, лишенное мирских удобств. В этом дворце они присутствовали в избытке. Мозаичные полы в сводчатых коридорах, гобелены на стенах, ковры, статуи, богатая изысканная мебель. Обстановка здесь сильно отличалась от покоев Гарина в Тауэре — темной, вечно холодной, тесной комнаты с убогим ложем, застеленным соломенным тюфяком, и окном, больше похожим на щель в стене, выходившим на свинцово-серую медленную Темзу, куда сливали из Тауэра нечистоты.

Эдуард сдержал слово, но лишь частично. Он пожаловал Гарину поместье для матери. Оно оказалось не больше, чем дом, каким леди Сесилия владела в Рочестере, но находился ближе к Лондону. Остальные обещания, данные Гарину в начале его службы — титул лорда, золото и великолепный особняк, — оказались преспокойно забыты. При этом Эдуард не уставал напоминать Гарину, что вызволил его из тюрьмы, несмотря на предательство, убийство Грача и отказ от «Книги Грааля», с помощью которой Эдуард намеревался шантажировать «Анима Темпли», вымогая деньги.