Вперед были посланы глашатаи, чтобы предупредить город о прибытии войска и проследить за подготовкой дворца для Бейбарса и его эмиров. Главные улицы были празднично убраны. Вдоль них выстроились горожане, жаждущие приветствовать султана. Когда Бейбарс с войском вошли в город, их осыпали цветами. Гром литавр будил спящих младенцев, всюду в домах выли собаки. Основное войско разбило лагерь за стенами Дамаска. В крепость с Бейбарсом вошла лишь гвардия, где их встретили правители города.

Калавун передал поводья оруженосцу. К нему приблизился человек в бархатном плаще посланца султана.

— Эмир Калавун.

Калавун оглянулся.

Посланец с поклоном передал ему свиток:

— Доставили на мой пост пять дней назад. Когда я узнал, что войско направляется в Дамаск, то прибыл прямо сюда.

Калавун взял свиток, сорвал восковую печать. Там знакомым почерком было написано всего три слова: «Он на месте».

Калавун прочел послание Ишандьяра, и у него отлегло от сердца. Но сразу возникла новая тревога. Что с людьми Кемпбелла и с ним самим? Не поспешил ли он послать Ишандьяра? Нет, сказал себе твердо Калавун. В своем письме Кемпбелл не раскрывал замысла, как он намерен помешать похищению. И можно ли было полагаться на его заверения перед лицом такого злодейства? А что, если бы ему не удалось исполнить свой замысел? Нет, слишком тяжелы были бы последствия, чтобы так рисковать.

Это верно, но Калавун все равно ощущал себя немного предателем.

Цитадель, Дамаск 11 июня 1277 года от Р.Х.

Отдохнув два дня, Бейбарс собрал совет, чтобы обсудить планы. Пришла весть, что Абага вошел в сельджукское ханство с тремя тумэнами и обрушил гнев на мусульман, славивших Бейбарса. А предводитель сельджуков Перване, сбежавший с поля битвы при Альбистане, убит и подан в жареном виде на ханском пиру. Говорят, сам Абага отведал изрядный кусок.

Ильхан стал лагерем на границе с Сирией, по другую сторону гор Тавра. В донесении также говорилось, что дальше Абага идти не намерен по причине недостаточного количества войска. Пока два льва, смирив гордыню, наблюдали друг друга издалека, неохотно признавая, что сейчас у них нет силы победить.

Обсуждение прервало появление гвардейца. Приблизившись к султану, он что-то сообщил.

— Веди его сюда, — произнес Бейбарс зычным голосом, и все умолкли.

Калавун посмотрел на него с вопросом в глазах. Вместо ответа Бейбарс поднялся на ноги. Несколько мгновений спустя трое гвардейцев ввели в тронный зал молодого ассасина в черной запыленной одежде. Высоко держа голову, он смело встретил грозный взгляд султана.

— Султан Бейбарс, — проговорил ассасин, не удосужившись поклониться. — Я пришел за выкупом, что ты обещал за своего атабека Назира. Мы не знали, что ты покинул Каир, иначе бы привели его раньше.

Сидевший в углу зала Хадир зашевелился. Его белесые глаза внимательно изучали молодого ассасина.

Остальные молчали.

— Где он? — спросил Бейбарс.

— Здесь, недалеко, — ответил ассасин. — Когда я получу золото, то сразу прикажу его отпустить.

— Я не стану платить выкуп, пока не увижу своего атабека, — бросил Бейбарс.

Молодой ассасин не дрогнул.

— Тогда ты его вообще не увидишь. Если я через час не вернусь, мои братья убьют Назира.

Челюсть Бейбарса напряглась. Он помолчал, затем кивнул одному из гвардейцев, не отрывая глаз от ассасина:

— Призови сюда казначея.

Вскоре ассасин покинул зал с сумкой золота, а Бейбарс криком призвал к себе четырех гвардейцев:

— Следуйте за ним и не теряйте из виду. Он должен был вернуться через час, значит, его люди где-то рядом. Возьмите атабека Назира, если он с ними, затем убейте фидаинов и принесите назад мое золото.

Гвардейцы поклонились султану.

Затем Бейбарс повернулся к Калавуну:

— Эмир, я желаю, чтобы с этими бунтовщиками было покончено. Раз и навсегда. Пошли на Кадамус батальон сирийских воинов на помощь войску, которое там стоит. Пусть они возьмут эту мятежную крепость.

— Я исполню твою волю, мой повелитель, — пробормотал Калавун.

Он увидел, как в глазах султана вновь вспыхнул яростный огонь, угасший в последние месяцы. Хадир, видимо, тоже это заметил, поскольку сидел с торжествующим видом. Калавун мигом вспомнил все. И стремление прорицателя повернуть Бейбарса снова на дорогу войны против христиан, и его участие в набеге на Кабул, и то, что Хадир настаивал, чтобы к ассасинам послали именно Назира. Не исключено, что этот бывший шиит каким-то образом замешан в похищении камня. Калавун ощутил тревогу. Если у Назира есть доказательство, что Бейбарса хотели убить франки, то это очень скверно. С монголами султан пока воевать не будет. А его победоносное и отдохнувшее войско стоит в Дамаске. Откуда до Акры только три дня хода.

Порт, Акра 11 июня 1277 года от Р.Х.

Гарин бросил сумку на скамью на корме и уперся руками в борт. Посмотрел на зеленые волны. Солнце сзади покалывало шею своими иглами, хотя там все, что можно, уже было сожжено. Волосы тоже выгорели, стали серебристо-белыми. Матросы переговаривались громкими хриплыми голосами. Корабль с грузом сахара готовился отплыть во Францию. Гарину не терпелось выйти в море.

Три дня назад они вернулись в Акру, измотанные и ожесточенные. Вдобавок ко всему их не хотели пускать во дворец. За это время граф Роже изгнал из крепости всех людей Гуго, так что им позволили только собрать вещи. Бертран и остальные киприоты на следующий день отплыли на родину, а Гарин просидел весь вечер в портовой таверне, с грустью размышляя о своем невезении. Он остался с пустыми руками. Истратил кучу золотых монет, чтобы вырваться с киприотами из пустыни. При этом пришлось позаимствовать солидную часть денег короля Гуго, которые он дал для Эдуарда. Зря дал, ведь его трон все равно занял король Карл. Гарин без толку провел год, тратя деньги Эдуарда на коноплю, шлюх и свою бестолковую идею. А заставить раскошелиться Эврара так и не удалось. Гарин надеялся на то, что судовые матросы пристрастны к игре в кости и что сколько-нибудь денег удастся отыграть. Другой вариант был выброситься за борт прямо сейчас и избавить Эдуарда от лишних хлопот.