Нагит хмыкнул.

– Они все забывают – или не хотят об этом думать, – что где-то поблизости бродит Слави Дуралейник. Никто не желает о нем слышать.

– Я желаю. Ты прав, лейтенант. Он затеял большую игру. Не знаю, что это за игра. Пока не знаю. А Маренго весь скривился, когда я ему про Дуралейника сказал.

– Он странновато себя ведет с самого возвращения из города. Сегодня в особенности. Как заперся с утра в кабинете, так и сидит, никого к себе не подпускает, кроме этой Монтецумы. Сдается мне, ты переодеться хочешь?

– Ну почему всем не нравится, как я выгляжу? Раз меня столь настойчиво просят, я не могу отказаться. И буду премного благодарен за пару-тройку ножей и чего-нибудь еще, чтоб уверенней себя чувствовать.

– Думаю, мы подберем и наряд, и утварь. – Последнее слово Нагит произнес с легкой издевкой в голосе. – Лошадку?

– Э…

– Гаррет, я трачу свое время, чтобы тебе помочь. Как говорится, услуга за услугу.

Ну что за издевательство? Неужели вся Карента знает, как я отношусь к лошадям – точнее, как они ко мне относятся?

У, проклятые твари! Они, они всем вокруг раззвонили! Ведь те идиоты, которые лошадей обожают, наверняка понимают их речь.

– Мне, пожалуйста, самую смирную.

– Как скажешь. Но на твоем месте я бы выбрал конька порезвее – на случай, если с теми кентаврами столкнемся.

– Чего-чего?

– В окрестностях бродит шайка кентавров. Ты же сам об этом предупредил. Полковник отправил патрули на их поиски. – Нагит прицокнул языком, словно удивляясь, что полковник Теверли мог отдать столь разумное распоряжение. – Пока никаких новостей. Они умеют маскироваться. Чувствуются бывалые солдаты.

– Рано или поздно мы их найдем. – Я выпятил грудь.

– Гаррет, удача – штука капризная. Выбирай коня.

Он мне будет про капризы удачи рассказывать!

– Ладно, выберу. А потом пойду в библиотеку и буду рыться там до посинения. Не забудь к боссу сходить.

– Постараюсь. По правде сказать, у меня и без того забот хватает, чтоб еще мальчиком на побегушках служить.

Его тон заставил меня насторожиться.

– Что стряслось?

– Кроме кентавров? Очередной труп. Плюс один из моих людей пропал без вести. Плюс один изувеченный. Скот разбежался. Громовые ящеры обезумели и кусают всех, кто подвернется, включая друг друга. Можешь добавить сюда некоего полковника, который строит из себя отца солдатам, а сам ни в чем ни ухом, ни рылом.

Я заломил бровь. На мужчин эта моя манера действует совсем иначе, чем на женщин.

– Поподробнее можно? – Будем надеяться, в моем голосе прозвучало сочувствие.

– Бардак начался прошлой ночью, когда ящерицы Венейбла вдруг рехнулись. Они перепугали коров и овец, стали кидаться друг на дружку, откусили Венейблу вторую руку, когда он попытался их успокоить, и загрызли какого-то чужака. Потрудились на славу, его уже не опознаешь. Утром выяснилось, что пропал Толли, но загрызли не его: этот, чужой, ниже ростом и в плечах шире. Все остальные на месте, вот и выходит, что ящерки закусили пришлым.

– Венейбл говорил, что его зверюшки нападают только на чужаков.

– Говорил, говорил.

– А сегодня что сказал?

– То же самое. Твердит, что их то ли околдовали, то ли что им в еду подсыпали. Хорошенькое дельце, верно? А Теверли на все плевать. Знаешь, Гаррет, я человек сдержанный – ты, наверное, успел заметить, – но как же мне надоела эта хренотень! Поскорее бы с ней покончить и настоящим делом заняться!

Я задал несколько уточняющих вопросов, на каждый из которых мистер Нагит дал исчерпывающий ответ, нисколько, впрочем, не прояснивший общую картину.

– Катись оно псу под хвост, – проворчал лейтенант. – Мне велено состоять при тебе, этим я и займусь, и с удовольствием тюкну тебя по башке, если ты ухитришься рассердить босса или его пассию.

– Разочарование пополам с цинизмом. Или я ошибаюсь?

– Нисколько. Я бы с радостью отсюда свалил, честное слово. Но куда? К Бондуранту Алтуне? Или к Арнесу Минглу? Самое печальное, что лучше, чем здесь, нигде не будет. Паркер, ко мне!

Подбежавшему Паркеру приказали помочь мне выбрать лошадь, после чего лейтенант удалился. А я отправился на конюшню и стал выбирать. Каждому коню я заглядывал в глаза, выискивая животное покрепче и потупее, глупое настолько, чтоб у него дурных помыслов и в помине быть не могло. Наконец выбор был сделан, и я с великой неохотой попросил оседлать скакуна.

По дороге в усадьбу я встретил любимца Нагита, полковника Мошеса Теверли. По всей видимости, полковник не помнил сержанта Гаррета, вместе с которым воевал на островах. По крайней мере на шею мне он не бросился и скупой мужской слезой мою грудь не оросил. Хуже того, он меня попросту не заметил. Ну и славно. Вполне может случиться так, что мое с ним знакомство окажется мне во вред.

Вокруг него по-прежнему увивались воинственные дамочки. Он по-прежнему выглядел гением всех времен и народов и по-прежнему выставлял напоказ шрамы, благодаря которым слинял с островов как раз перед тем, как венагеты обрушились на тех из нас, кто остался на передовой.