Каждая революция несет свои идеалы новой жизни, правды и справедливости. Один из этих идеалов — «новый человек». Побывавшие в 30-е гг. в СССР писатели «из-за кордона» Андре Жид и Лион Фейхтвангер были единодушны в том, что здесь выращен особый сорт людей, во многом отличающихся от западного человека [129] . Тем самым был реализован грандиозный проект большевистских вождей. Октябрьская революция, как утверждали советские идеологи, открыла новую эру и была феноменом, неизвестным в прошлом. Октябрьский переворот был совершен с целью осуществления проекта — плана достижения цели. Цель эта может быть достигнута только при условии создания нового человека. Они уже знали, как это сделать: «Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов… является методом выработки коммунистического человека из человеческого материала капиталистической эпохи» [130] .

Для новых вождей культура оказалась намного более важной сферой деятельности, чем для прежних правителей.

«Новая культура» — устойчивое советское словосочетание 1920-х гг. Понятие «новая культура» отражает весь спектр ожиданий и надежд, связанных с революцией. Один из профессиональных революционеров, публицист П. Керженцев, давал следующее определение культуры новой формации, отражающее весь круг интересующих власть проблем: «Понятие коммунистической культуры включает в себя, строго говоря, все многообразие нового политического, хозяйственного и культурного строя, создаваемого пролетариатом» [131] . Полем культурного строительства выступала сама жизнь. Россия становилась огромной экспериментальной площадкой, на пространстве которой должны были происходить глобальные преобразования и изменения. В том и была новизна проектируемой «новой культуры», что она должна была возникнуть «здесь и сейчас».

«Жизнь, даже чисто физиологическая, — писал Троцкий в одной из своих статей, — станет коллективно-экспериментальной, человеческий род, застывший Homo sapiens, снова поступит в радикальную переработку и станет — под собственными пальцами — объектом сложнейших методов искусственного отбора и психологической тренировки». Задав свой идеальный облик в виде социокультурного проекта, власть стремится получить ответную реакцию одобрения. Очарованные видениями новой лучшей жизни, массы принимают власть и возвращают ей затраты почитанием. Это — парады, демонстрации, праздники, когда проявляются все верноподданнические чувства.

Советская культура рушит все элементы старой досоветской культуры и заменяет их новыми. После революции появляются «культурная политика», «культурное строительство» как способ создания и развития культуры. Строительство как таковое уже подразумевает проект, план, схему будущего здания. Строительство — термин, который часто употребляется в пространстве советской культуры, и это происходит не случайно. Особенно это понятие популярно в 20-е гг., когда действительно приходилось строить и создавать новую культуру на пустом месте, среди разрухи во всех областях жизни.

Первый эксперимент по внедрению «новой культуры» был продемонстрирован Пролеткультом — «Пролетарской культурно-образовательной ассоциацией». Ее теоретик А. Богданов искренне верил, что именно пролетариат может и способен создать «новую культуру», принципиально отличающуюся от культуры старого общества эпохи царизма, а также от буржуазной культуры. Именно Пролеткульт попытался разрушить барьеры между искусством и жизнью и тем самым соединить искусство с индустрией.

В первой половине XX в. в споры философов о соотношении природы и воспитания в формировании человека включились политики и социальные технологи. Именно обе эти позиции лежали в основе глобальных проектов создания нового мира и нового человека. В нацистской Германии — через улучшение видового генофонда, в Советском Союзе — посредством изменения социального порядка [132] . История наглядно показала, к каким разрушительным последствиям может привести пренебрежение к человеческой природе, чем может обернуться тоталитарное стремление соорудить социальность из безымянных фишек.

Что такое «природа человека»? Под этим обычно подразумеваются стойкие, неизменные черты, общие задатки и свойства, выражающие его особенности как живого существа, которые присущи хомо сапиенс во все времена независимо от биологической эволюции и исторического процесса. Раскрыть эти признаки — значит выразить человеческую природу.

Философ П. Гуревич констатирует, что многие мыслители принципиально отказываются искать истоки общественного миропорядка, нравственных устоев, человеческих потенций в чем-то ином, нежели в самом человеке. Человек сам по себе не плох и не хорош. Он открыт для самосозидания. Это означает, что его можно соразмерять с самим собой, т. е. с нераскрытым человеческим потенциалом [133] .

Какое качество можно считать специфически человеческим? Есть ли вообще в человеке какое-то внутренне устойчивое ядро? Философы отвечают на эти вопросы по-разному. Но большинство полагают, что люди родятся пластичными и в процессе социализации оказываются предельно разными. Биологически унаследованные задатки могут развиваться в самых неожиданных направлениях. Культура накладывает глубокий отпечаток не только на поведение человека, но и на его своеобразие. Вот почему многие ученые, указывая на способность человека изменять самого себя, приходят к выводу, что никакой однажды предназначенной природы человека нет.