Дома все было как обычно. Дедушка спал перед вечерней порцией мемуаров. Федя смотрел через прутья кроватки. Мама, Рахиль и Стигматов сидели в кухне, не зажигая света, и пили вино. Никто не заметил, как Миша вошел в квартиру. Он вынул общую тетрадь и написал заглавие: «Моя жизнь в России. 1983–1995 гг.».

Когда Рахиль заглянула в его комнату, он уже спал, положив голову на пустую страницу.

1997 год

Одноклассник, энтузиаст международных связей, позвонил в тот период моей жизни, когда все надоело. Хотелось одного: лежать в прохладной комнате, тихо перелистывая какое-нибудь ротапринтное издание.

— Есть вакансия инспектора русского языка в Швеции. Контракт на год. Берешь?

— Кого и зачем инспектировать? — спросила я и закрыла глаза.

— Насколько я понимаю, тебе придется ездить по гимназиям и проверять знания учеников.

— Как оплачивается этот адский труд?

— Платят столько же, сколько и местным учителям. Они, правда, бастуют: наверно, на вторую яхту не хватает бедолагам. Но для нашего человека там Клондайк. Желающих полно. Да или нет?

— Согласна.

Моя первая школа оказалась старой шведской гимназией и поэтому располагалась в центре города, в парке. Я шла по аллее и думала: если бы я родилась здесь, в маленьком городке, где всюду видна забота о человеке, где нет ни воровства, ни злых лиц, где в общественных туалетах пахнет лепестками роз — стала бы я изучать русский язык?

На пороге школы меня встретила Кристина, учительница русского языка, активистка движения «Старимся естественно». Она гордилась признаками старости — седыми волосами и морщинистой шеей, ходила зимой и летом в удобных лыжных ботинках и во всем мятом, хлопчатобумажном. Мужчин рассматривала как часть природы, что-то вроде членистоногих. Отпуск проводила в горах, с посохом, или выезжала с подругой в лес и следила за полетом птиц: наблюдала, куда птица летит и где сядет. Из всех русских писателей больше всего любила Виталия Бианки.

До начала уроков я зашла в учительскую посмотреть, по каким учебникам будем работать. Похожий на Чехова мужчина в ковбойке и немолодая женщина в майке, напрасно не носящая бюстгальтер, пили кофе. На низком столе лежали свежие газеты, горели свечи. Просто так, для уюта.

— Вот наша гостья из России, инспектор по русскому языку, — представила меня Кристина.

Мужчина и женщина оторвались от кофе и скорбно посмотрели на меня.

— Добро пожаловать, — сказала учительница в майке и уткнулась в газету.

Чехов достал зубочистку и стал ковырять в зубах — совершенно напрасно, никакой еды вокруг не было.

На полке у окна лежали учебники и хрестоматии по русскому языку. Ученики, к которым мне предстояло идти, занимались по новому учебнику. Он назывался «Давай!». Сегодня предстояло читать текст номер двадцать, «Обед Ивана».

Иван:

Что это?

Тамара:

Это твой суп.

Иван:

Запах хорош. Что это за суп?

Тамара:

Суп называется борщ.

Иван:

Будет ли горячее?

Тамара:

Да, сосиски в соусе. Приятного аппетита.

После чтения и разбора диалога Ивана и Тамары предлагалось выучить наизусть несколько упражнений для расширения кругозора и знакомства с русскими реалиями.

Упражнение 1.

Это Антон. Он дома. Там и собака.

— Ваши родители еще живы?

— Да, они еще живы.

— Твой отец, он женат?

— Да, женат.

— Твоя мать, она работает на заводе?

— Нет, она пенсионер, но часто ходит в клуб.

У меня начала кружиться голова, но я строго сказала себе: спокойно, учебник издан и по нему учатся. Я углубилась в чтение. Все тексты и упражнения дышали добротой и покоем. Ни одного дурного слова о нашей жизни! И отношения между людьми — чистые, продезинфицированные: «Семен Петров молодой рабочий. Его жена Галина — лаборантка. Хороша и удобна их квартира в Москве. Их работа — интересна. Вечером Семен Петров и Галина ходят в кино. Раз в неделю они идут в гости. Там они танцуют и веселятся. Отпуск они проводят в Сочи».

Мы с Кристиной вошли в класс. Два мальчика и две девочки сидели под портретами Достоевского и Бродского. Больше желающих изучать русский язык в школе не было. Слева от доски висела цветная фотография очереди к мавзолею в зимней Москве, справа — текст, отрывок из «Домостроя»: «Юноша должен иметь душевную чистоту, походку скромную, голос умильный, речь пристойную, при старейших должен молчать, стыдливостью украшаться. За обедом — не кашлять, не плевать, а придется плюнуть, то сделать это, отворотясь от людей, да ногой потереть».